Западные аналитики нередко в сердцах называют "Газпром" министерством, а не компанией. Это по сути и есть Министерство газовой промышленности СССР, в конце 80-х годов переименованное в акционерное общество министром Виктором Черномырдиным. Так оно и дожило до наших дней - почти что с прежним руководством, структурой и количеством занятых работников. В "Газпроме" работает сегодня около трехсот тысяч человек - примерно в тридцать раз больше, чем в аналогичной по масштабам деятельности западной нефтегазовой компании.
Ключевой вопрос, который волнует сейчас Кремль, - что происходило с активами этого министерства в прошедшее десятилетие. Газовая монополия, несмотря на свою многочисленную пресс-службу, была крайне закрытой структурой. Рем Вяхирев, к примеру, по плану давал в год всего два больших интервью - одно российскому, другое западному изданиям. Даже государство, располагавшее крупным пакетом акций и достаточным количеством мест в совете директоров, до последнего времени имело весьма ограниченный доступ к финансовой отчетности (правда, до начала прошлого года оно само не проявляло особого желания вникать в дела компании). Не будет преувеличением сказать, что собственностью "Газпрома" и поступлениями от экспорта - а это 12-15 млрд долларов в год - реально распоряжались несколько "групп по интересам", в которые естественным образом объединились руководители газовой компании (безусловное лидерство Вяхирева - красивый миф, Рем Иванович скорее помогал своим коллегам договариваться по наиболее принципиальным вопросам). Самыми влиятельными из таких группировок считались "союз" членов правления Вячеслава Шеремета и Александра Пушкина (капитальное строительство, поставки в страны СНГ), группа Валентина Никишина (поставки на внутренний рынок), группа Валерия Ремизова (ушел из "Газпрома" в ноябре, занимался добычей газа и стратегическим планированием), а также семейный подряд Рема Вяхирева и его сына Юрия, возглавляющего экспортную компанию "Газэкспорт".
Без сомнения, за десять лет эти люди сумели кардинальным образом изменить структуру и географию активов "Газпрома". Конечно, как утверждают "защитники" "Газпрома" в коридорах власти и СМИ, было это сделано в корпоративных и государственных интересах - чтобы обеспечить платежи за газ на внутреннем рынке, захватить европейский газовый рынок, обеспечить геополитические интересы России в дальнем и ближнем зарубежье.
Действительно, многое говорит о том, что "Газпром" за прошедшие годы смог существенно упрочить свои позиции. Компания, основной специализацией которой является добыча и реализация газа, двинулась сначала в "сопредельные" сферы - металлургию, нефтехимию, машиностроение, производство удобрений, а позднее занялась телекоммуникациями и СМИ. Сегодня "Газпром" контролирует гигантский нефтехимический холдинг "Сибур", крупнейший в России холдинг по выпуску азотных удобрений "Агрохимпромхолдинг", в сферу его интересов входят Лебединский ГОК, Оскольский электрометаллургический комбинат и компания "Пермские моторы". Кроме того, монополия все эти годы активно выстраивала транснациональные производственные цепочки. Ямальский газ поступает в Германию по газпромовским трубам и частично продается там через совместное предприятие. В Венгрии "Сибур" приобрел один из крупнейших в Европе нефтехимических комбинатов Borsodchem. В Польше "Газпром" прокладывает оптоволоконный кабель, который должен стать основной информационной магистралью между Россией и Евросоюзом. Вопрос, однако, в том, насколько все эти активы принадлежит сегодня непосредственно "Газпрому".
,Судя по регулярно появляющимся сообщениям, вывод активов из "Газпрома" - явление отнюдь не случайное. Четко прослеживается несколько "любимых схем", с помощью которых собственность действительно могла переходить в руки менеджеров компании или их друзей и родственников (по крайней мере, "Газпром" в судебном порядке не опроверг практически ни одно из подобных сообщений).
Схему первую условно можно назвать "все лучшее - детям". Она опирается на использование родственных и, реже, дружеских связей. Непрофильные компании-"дочки", активно работающие с "Газпромом", в результате цепочек переуступок прав переходят в собственность детей или доверенных лиц высших менеджеров газового монополиста. Так, согласно обнародованной недавно информации, дочь Рема Вяхирева и сын Виктора Черномырдина имели доли в различных компаниях - поставщиках оборудования "Газпрому". Например, в "Интергазкомплекте", поставщике импортного оборудования, по 18% принадлежит Татьяне Дедиковой (дочь Вяхирева), Виталию Черномырдину и Вадиму Шеремету (родственнику зампреда правления "Газпрома" Вячеслава Шеремета). Значительные доли через цепочку компаний принадлежат родственникам менеджеров "Газпрома" и в компании Panrusgas, занимающейся поставками газа в Венгрию. Кроме уже упомянутых персон сообщается об участии в подобных схемах дочери Вячеслава Шеремета Елены Дмитриевой. При этом "Газпром" продолжает относиться к "уплывшим" от него компаниям как к "дочкам".
Другим распространенным способом использования ресурсов "Газпрома" в частных интересах может являться невозврат валютной выручки из-за рубежа. В странах - импортерах газа создаются компании посредники, которые реально ничем не занимаются, но неизменно получают на свои счета часть средств за оплату поставленного "Газпромом" газа. Примером, если верить югославским официальным лицам, может служить югославская Progres Gas Trading (PGT) (50% принадлежит "Газпрому"), которая задолжала "Газпрому" 260 млн долларов. При том что сама PGT ничем не занималась - поставки газа до югославской границы осуществляли "Газэкспорт" и венгерская компания MOL, а транспортировку по территории Югославии и продажу газа конечным потребителям югославская же Nefteindustrija Srpska - эта компания-посредник, чей штат составлял десять человек, получала часть денег и еще умудрялась списывать на "технические" потери газа 2% от всего объема поставок. Кроме того, компания имела разрешение ЦБ на отсрочку возврата полученной выручки, что делало ее прекрасным инструментом для сохранения валютной выручки за пределами России.
Третий вариант возможного увода активов демонстрируется взаимоотношениями, которые до начала года существовали между "Газпромом", компанией "Итера" и администрацией Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО). В оплату за пользование недрами администрация ЯНАО, по вполне понятным причинам близкая руководству "Газпрома", получала от последнего газ. Оценка переданного топлива производилась по внутрикорпоративной цене 2-3 доллара за 1 тыс. кубометров, при том что цена такого же объема газа на российском рынке составляет 10 долларов, а на внешнем - 80-100 долларов. ЯНАО фактически по той же цене перепродавал полученный газ "Итере". В итоге "Газпром" недосчитывался, по некоторым оценкам, до 1 млрд долларов в год (в начале этого года ЯНАО по требованию правительства отказался от натуральной формы расчетов с монополией).
В качестве еще одного способа "нецелевого" использования активов "Газпрома" теоретически выступают его многочисленные инвестиционные проекты на внутреннем рынке. Участие газового монополиста принадлежащими ему акциями, долгами дебиторов или деньгами в подобных проектах в этом смысле достаточно уязвимо, учитывая крайнюю непрозрачность "Газпрома". После манипуляций с долгами или акциями какого-либо предприятия активы "Газпрома" вполне могут переходить под контроль сторонних предпринимателей. Многим памятен скандал вокруг компании "Роспан", владевшей лицензиями на поиск и разработку газа на крупных Ново- и Восточно-Уренгойском газоконденсатных месторождениях. "Роспан", задолжавший при запутанных обстоятельствах 70 млн долларов, был продан "Итере", как утверждалось, всего за 400 долларов.
Понятно, что лишь тот, кто заведует подобной бухгалтерией, может с большой степенью точности оценить масштабы действительно имевшего место вывода активов. По утверждению миноритарных акционеров (они, понятно, лица заинтересованные), цифра эта в 90-е годы могла составлять 2-3 млрд долларов в год. Таким образом, сегодня многие непрофильные вложения "Газпрома" - в металлургию, нефтехимию, телекоммуникации - вполне могут быть "бомбой замедленного действия". Кстати, недавно появились сообщения о том, что из-под контроля "Газпрома" может выйти нефтехимический холдинг "Сибур", один из ключевых инвестиционных проектов газовой монополии за последнее десятилетие (по крайней мере, для сохранения контроля над "Сибуром" "Газпрому" придется "доложить" в уставный капитал холдинга принадлежащие газовому монополисту акции газоперерабатывающих предприятий).
Неопределенность с тем, что же на самом деле представляет собой "Газпром", и становится причиной столь противоречивых оценок его достижений за последние годы. "Колосс на глиняных ногах" - так недавно отозвалось о компании одно из западных изданий. По имеющейся информации, первая негласная задача Алексея Миллера будет заключаться как раз в тотальной ревизии. Судя по всему, Владимир Путин не очень доверяет отчетам аудиторов из PricewaterhouseCoopers.
,Однако вопрос об активах - это лишь аспект гораздо более широкой проблемы. Выражаясь научно, как "Газпром" должен вписаться в формирующуюся народно-хозяйственную систему? В годы кризиса завязанная на долгосрочные экспортные контракты газовая монополия существовала практически автономно от лежавшей в руинах экономики. "Газпром" перечислял в бюджет деньги, поставлял за счет высоких экспортных цен бесплатный газ российским потребителям - и все. Сегодня, когда в стране вновь наблюдается какая-то экономическая жизнь, подобное "одиночное плавание" невозможно. Даже в рамках одной энергетической отрасли необходима более или менее единая концепция развития. Хотя бы для того, чтобы предотвратить постоянные склоки (с последующими отключениями) между "Газпромом" и РАО "ЕЭС России". Другими словами, условия контракта между "Газпромом" и государством должны измениться. "Это было своего рода негласное соглашение, действовавшее до конца девяностых годов, - сказал 'Эксперту' один из руководителей Счетной палаты. - 'Газпром' фактически субсидировал экономику, а государство особо не вмешивалось в дела компании. Сегодня, когда экономическая ситуация изменилась, государство вполне справедливо хочет усилить свою роль в компании".
Главный и критический показатель неадекватности "Газпрома" в сложившейся ситуации - это падающая добыча газа, несмотря на растущий в экономике спрос на него (при этом поведение "Газпрома" на нефтегазовом рынке явно мешает появлению независимых производителей). В прошлом году производство газа сократилось на 5%, и вопреки заверениям менеджеров компании падение может продолжиться. Именно на эту досадную деталь правительство в последнее время постоянно обращало внимание Рема Вяхирева. Тот, понятное дело, говорил о "нехватке инвестиций". Но с инвестициями действительно могут быть проблемы, если ты содержишь штат в тридцать раз больше нормы. Реструктуризация назрела. Тем более ее было бы логично провести в тот момент, когда перестраиваются другие отрасли энергетики, формируются заново энергоемкие, связанные с газом отрасли, а также меняется концепция коммунального хозяйства страны. Эксперты уверяли нас, что такие структуры, как РАО ЕЭС, "Газпром" и комплекс ЖКХ, связаны настолько тесно, что реформировать их по отдельности просто невозможно.
"Газпром" же явно не готов к новым правилам игры. И во многом из-за своей сегодняшней структуры управления - в течение десятилетия не менявшейся иерархии и, соответственно, приверженности топ-менеджеров прежней концепции взаимоотношений с государством. Начать реальную реструктуризацию означало бы для Рема Ивановича отказаться от многих обязательств (прежде всего по отношению к коллегам по правлению), сформировавшихся на протяжении последних лет, и радикально перестроить всю систему взаимозависимостей. Изменить своему делу столь кардинальным образом Вяхирев просто не мог. Именно этот фактор и предопределил его уход.
Характерно, что на место председателя правления Владимир Путин (а он вызвал к себе в Кремль ключевых газпромовских менеджеров для оглашения своего решения) поставил человека совершенно стороннего, практически не связанного не только с газовой отраслью, но и с энергетикой вообще. Годичный опыт работы Миллера в Минтопэнерго вряд ли сравним с биографиями маститых "газовиков" в правлении "Газпрома". Возможно, что именно такой "отстраненный" глава компании будет в состоянии осуществить жесткие, но необходимые перемены. "Человек со стороны - как раз то, что нужно сегодня 'Газпрому', - считает аналитик инвестиционной компании банка 'Атон' Стивен Дашевски. - Главная ценность Миллера, возможно, в том, что он свободен от многих корпоративных предрассудков".
Одновременно вполне очевидно, что заодно с реструктуризацией отрасли Владимир Путин решает и актуальные политические задачи. Вяхирев был, пожалуй, последней крупной одиозной фигурой ельцинской эпохи, последним из олигархов. Пресса не зря описывала вопрос "что делать с Вяхиревым?" как своего рода тест для российского президента. Уволив Рема Ивановича, хотя и с орденом "За заслуги перед Отечеством", Путин подтвердил как для внутренней, так и для внешней публики свои исключительные полномочия, а также намерение продолжить модернизацию. "Компания 'Газпром' из-за своих размеров и значения для России являлась для иностранных инвесторов своего рода индикатором намерений власти, - говорит аналитик инвестбанка 'Тройка Диалог' Крис Уифер. - Если Путин начал реорганизовывать 'Газпром', значит, он серьезно намерен реорганизовать и всю Россию целиком".
,Смена власти в "Газпроме" прошла внешне спокойно. Более того, Кремль предложил своеобразную рокировку, и после июньского собрания акционеров Рем Вяхирев может возглавить теперь уже совет директоров. Налицо стремление "обеспечить преемственность". Миллера должны воспринимать в правлении не в качестве "захватчика", а как легитимного преемника Вяхирева. И хотя не исключено удаление некоторых фигур, которые особенно ассоциируются со "старым" "Газпромом" (типа Вячеслава Шеремета), в первые полгода резкие сдвиги в работе монополии маловероятны.
Однако это вовсе не означает, что само по себе назначение Миллера не будет иметь серьезных последствий для компании. Его появление в "Газпроме" помимо положительного психологического эффекта означает и первый в организационном плане шаг к формированию нормального, конкурентного газового рынка в России, способного поддерживать необходимый для экономики уровень производства газа.
Дело в том, что любой глава компании, выросший внутри "Газпрома", проходит, как правило, все этапы газового бизнеса. Результатом становится строго централизованный "фирменный" стиль управления, основанный на том, что топ-менеджер детально разбирается в тонкостях газового бизнеса и в состоянии контролировать все ходы и выходы. Напротив, Миллер не прошел "севера" и не искушен в вопросах газодобычи. Такой управляющий вряд ли сможет детально вникать в деятельность менеджеров всех направлений, наблюдая, скорее, за исполнением спущенной сверху "центральной линии". При этом в решении профессиональных проблем Миллер будет вынужден предоставить больше личной свободы каждому из топ-менеджеров, курирующих основные направления деятельности - добычу, транспортировку, экспорт, продажи на внутреннем рынке.
Как следствие, каждое из подразделений начнет постепенно становиться все более самостоятельным, фактически разукрупняя "Газпром" на более мелкие компании "под одной крышей" (при этом на экспортных рынках, где важен размер, "Газпром" будет выступать в качестве единой компании). Это позволит гораздо более эффективно управлять монополией при процессе ее встраивания в экономику. Кроме того, разделение за счет вычленения отдельных финансовых потоков позволит существенно повысить общую прозрачность компании и в итоге привлечь инвестиции в газодобычу.
Что еще более важно, более прозрачный и эффективно управляемый "Газпром" будет способствовать появлению реального конкурентного газового рынка в России. И для этого вовсе не надо делить монополию. Достаточно, например, обрубить существующие неформальные связи "Газпрома" с присутствующими сегодня на рынке "независимыми производителями газа". Должны измениться правила игры, прежде всего правила вхождения на рынок: нельзя, чтобы возможность для той или иной компании работать в газовом бизнесе фактически решалась в "Газпроме". Две конкурирующие компании, например "Газпром" и "Итера", плюс равные условия для новичков - этого уже вполне достаточно, чтобы российский газовый рынок стал реальностью.
