Карта новых империй России

Российские олигархи делового мира сначала сосредоточивались на накоплении своих громадных богатств, потом ими хвастались, а с тех пор пытаются их приуменьшить, так как при власти президента Владимира Путина олигархи опасаются нападок. И вот теперь Всемирный банк нанес им чувствительный удар, показав в цифрах, насколько сильно в действительности они держат за горло национальную экономику.

В опубликованном на этой неделе "поднимающем целину" докладе московского отделения Всемирного банка в содружестве с группой российских и иностранных экономистов сказано, что всего 23 отдельные личности и финансово-промышленные группы контролируют более трети промышленности страны, если исходить из объема продаж, и 16% занятого населения. Им принадлежат также 17% всех банковских авуаров.

В именах, которые возглавляют этот список, нет больших сюрпризов. Это, по большей части, те самые политически влиятельные олигархи и их деловые партнеры, чьи личности стали хорошо известными в последние несколько лет. Большинство этих лиц фигурировали в предыдущих оценках, таких, как публикуемый журналом "Forbes" список самых богатых людей мира.

Что поразительно, так этот доклад подтверждает весомость нескольких корпоративных операторов, если взглянуть на них в более широком контексте российской экономики, а не рассматривать просто как дюжину вышеозначенных групп. Исследователи Всемирного банка впервые попытались копнуть значительно глубже того, что известно общественности, изучив выборку данных по более чем 1300 компаниям в 42 секторах экономики по всей стране.

В списке Всемирного банка хорошо представлены все те, кто в середине 1990-х годов нажился на спорных приватизациях по бросовым ценам для инсайдеров по схеме "займы в обмен на акции". Но там есть также и некоторые неожиданные претенденты на первые места и, кроме того, некоторые интригующие имена следующей группы людей, располагающейся ниже первой десятки.

Те, кто контролирует Усть-Илимский целлюлозно-бумажный комбинат, занимают в этом списке высокое место, что показывает, насколько важны, помимо нефти и природного газа, также и огромные запасы другого сырья. Это позволяет понять, почему вышеназванный комбинат попал в поле зрения сделавшего себе имя в алюминиевом секторе олигарха Олега Дерипаски, который попытался силой захватить его.

Степень концентрации собственности варьирует от сектора к сектору. Если в секторах стали и цветных металлов, руды, алюминия и автомобилей отмечается сильное господство олигархических групп, то другие секторы, например, строительство, обработка древесины, мукомольное производство, мебель и хлебопечение остаются в руках иных владельцев.

Но данные также показывают, что, хотя в контролируемых олигархами компаниях есть миноритарные акционеры, они контролируются именно олигархами. Господствующей управленческой моделью является сильно централизованный контроль, а культура распределенного владения собственностью в России остается делом далекого будущего.

Олигархам принадлежит в среднем почти 80% акций их компаний; их господство выражено значительно сильнее, чем в компаниях, контролируемых владельцами других типов. Но в предприятиях, контролируемых общественным сектором, иностранцами и другими частными владельцами, доля господствующих акционеров остается в среднем выше 70%.

Трудно сопоставить эти данные с международными, поскольку в других местах было проведено мало исследований такого масштаба. Однако одна важная мерка, появившаяся в стране, которая 15 лет назад повернулась спиной к государственному планированию, показывает, что, наряду с небольшим числом частных собственников, российское государство остается исключительно важным контролером бизнеса.

Это относится к федеральному правительству, на долю которого приходится 20% промышленности (если измерять эту долю объемом продаж) и 8 процентов занятого населения. Это также относится к некоторым регионам, в первую очередь к Татарстану и Башкортостану, этническим республикам, которые отказались проводить у себя приватизации, начавшиеся в общенациональном масштабе в 1990-х годах. На долю региональных правительств приходится еще 5% объема продаж и 3% рабочих мест.

Что вызывает наибольшие споры, так это попытка авторов доклада оценить экономическую ценность концентрированного владения собственностью. Если в народе считают, что олигархи нечестно завладели предприятиями по бросовым ценам, то многие аналитики утверждают, что они, по крайней мере, обеспечили необходимую силу для сопротивления государству и проведения реструктуризации, в результате чего был создан более конкурентоспособный частный сектор.

В исследовании Всемирного банка делается вывод о том, что контролируемые олигархами компании управляются лучше, чем те, которые контролируются федеральным и региональными правительствами, если судить по объемам продаж, прибыли и продуктивности. Однако нет никаких свидетельств, что олигархи получают более хорошие результаты, чем остальная экономика, и в докладе делается вывод, что они являются менее эффективными менеджерами по сравнению с владельцами менее крупных, но более динамичных частных предприятий.

Олигархические группы доминируют в распределении инвестиционных потоков, беря себе на 30% денег больше, чем получают остальные собственники. Но это объясняется как раз тем, что они контролируют именно те секторы, которые получают большое количество наличных денег от экспортных продаж по высоким ценам, в то же время меньше инвестируя в другие секторы, которые они осваивают ради диверсификации.

Олигархи не всегда настолько влиятельны, какими их рисуют. Анализируя масштабы "регионального улова" местных властей - те компании, которые добились для себя особых налоговых льгот, рыночных привилегий и пакетов финансовой помощи - исследователи причислили их чохом к бизнесам, которыми владеют региональные и федеральная власти и иностранные инвесторы. Однако, как оказалось, значительно меньшее число олигархов, участвовавших в приватизационных сделках по схеме "займы в обмен на акции", являются самыми эффективными лоббистами из всех.

В этих данных все еще встречаются недостатки. Невозможно собрать подробную информацию о владельцах бизнесов, поскольку управление большинством российских компаний упрятано за смутными корпоративными структурами, нередко посредством офшорных управляющих компаний. Цифры были взяты из оценок финансовых аналитиков, журналистов и банкиров, в зависимости от их восприятия контроля.

Также не представляется возможным точно оценить действительную величину богатства олигархов. Трудно получить информацию о прибылях, не говоря уже о собственных бухгалтерских данных, принадлежащих им компаний. Аналитики нередко ставят под вопрос полную финансовую прозрачность даже тех предприятий, которые подверглись аудиту. Многие олигархи заинтересованы в таких частных компаниях, которые не привлекают внимания со стороны.

Наконец, во времена важных сделок по приобретению и продаже бизнесов, трудно оценить истинное долговременное влияние владения олигархами собственностью, а также то, в какой мере они, возможно, приобрели в собственность наименее эффективные компании, чтобы потом превратить их в преуспевающие. Для этого потребуются новые исследования.

В целом, однако, исследование ясно указывает на один важный политический вывод. Если концентрация собственности, возможно, способствовала проведению необходимой реструктуризации в последние несколько лет или, по меньшей мере, была такой помехой, которую можно было терпеть государству в момент, когда в стране господствовали другие экономические приоритеты, то сейчас настало время ограничить роль олигархов.

Направленная на разрушение конгломератов антитрестовская политика государства и другие меры, призванные усилить конкуренцию и поощрить развитие малых бизнесов, очень важны, утверждают авторы. Подобные акции повторяют то, как США справились с влиянием так называемых "баронов-разбойников" в конце 19-го века.

Но для этого нужно, чтобы новая администрация Путина была способна выстроить более справедливую и более жесткую систему государственного регулирования бизнеса, а также действительно независимую судебную систему, вместо того чтобы осуществлять политически мотивированные нападки на отдельные цели.

Но, если сегодняшним олигархам хочется посредством своей растущей филантропической деятельности в российском обществе стать на одну доску с карнеги (Carnegies) и рокфеллерами (Rockefellers) более позднего периода, то им также потребуется согласиться с негативным последствиями собственной деятельности для более широкой экономической выгоды в деловом секторе страны в целом.