Депутат Госдумы, бывший нашист Роберт Шлегель, внес в Госдуму закон, запрещающий СМИ воспроизводить заявления террористов.
Сама я на прошлой неделе нарушила этот будущий закон раз десять, цитируя, например, слова Магомеда Тагаева о том, что русских на Кавказе надо вырезать дотла: «Здесь только один выход — мечом и огнем сжечь все дотла и дорезать, кто остался жив, чтобы ни один не уполз». Или слова Анзора Астемирова о том, что «признание конкретного человека неверным означает, что его надо убить».
По мнению депутата Шлегеля, мы не должны знать об этих заявлениях. А должны мы знать, что поезда взрывает оппозиция — как утверждает Грызлов, или грузины — как утверждает Патрушев.
«Еще осенью Докку Умаров, выступив на сайте «Кавказ-центр», заявил, что считает гражданские объекты и гражданских лиц дозволенной целью, поскольку население России платит налоги и поддерживает власть, ведущую войну в Чечне», — сказал Андрей Бабицкий на «Свободе» несколько дней назад.
Нетрудно заметить, что слова Бабицкого тоже подпадают под будущий закон. По мнению депутата Шлегеля, мы не имеем права знать, что с точки зрения Докку Умарова мы все подлежим смерти. Мы не имеем права знать, что на заглавной странице «Кавказ-центра» висит проповедь шейха ибн-Усеймина, в которой этот вопрос — об убийстве женщин и детей — специально разъяснен: «Нам разрешено убивать женщин и детей, потому что это ломает сердца врагу».
А знать мы должны, что террористы работают за деньги по заказу американских спецслужб.
Согласитесь, это очень важный вопрос: почему власть хочет наложить вето на информацию о том, что люди, противостоящие России, считают необходимым вырезать всех русских на Кавказе и дозволенным — взрывать женщин и детей? Почему об этом нам напоминает Бабицкий, а не власть?
Ответ очень прост. Во-первых, теракты в России продолжаются одиннадцать лет, и реакция Кремля на них есть реакция глубокой, тяжелой паранойи.
В течение этих одиннадцати лет власть так или иначе рассказывает, что террористов финансирует Запад, а воюют они за деньги. Почему?
Потому что для людей, устроивших из России супермаркет, это вопрос психологии. Им, во-первых, надо унизить настоящего противника и опустить его ниже себя, «а, это все за деньги». Во-вторых, им вместо настоящего противника психологически необходимо видеть перед собой что-то громадное, сверхдержаву, война с которой и им даст почувствовать себя не гунворами и не байкалфинансгруппами, а великими государственными деятелями.
Возьмем последние заявления Грызлова о том, что террористы сговорились с либералами, и Патрушева — о грузинском следе. Это опять — та же самая психология.
Что самое сложное в положении Грызлова? Самое сложное то, что в партии «Единая Россия» есть и убийцы, и мошенники, и педерасты. И так как их не выгоняют, то либеральный журналист может предположить, что они просто заплатили за место в партии. Поэтому либеральные журналисты, которые муссируют то педераста Игоря Пастухова, то уголов-академика Петрика, суть самые неприятные для Грызлова люди. А стало быть — и метро взорвали они!
А что самое сложное в положении Патрушева? В том, что ФСБ вот уже много лет борется с Грузией. Что все время возникают какие-то Гиоргадзе, Алики-Рынки, Леваны Пирвели, взрывается железная дорога, в Цхинвали похищают даже детей, происходят какие-то редкого идиотизма путчи. И вот со всеми этими Гиоргадзе, Аликами-Рынками, переворотами, взрывами — Саакашвили до сих пор живой, и яйца его при нем. И кто за это отвечает? Господин Патрушев. Ну как же тут не сказать, что это грузины взрывают метро?
Итак, мой первый тезис ясен. Реакция властей на терроризм — это чистая психология. Грызлову террористы не опасны. Они взрывают метро, а не Думу. Опасны журналисты — поэтому они и виноваты. А так как информационное поле не обладает способностью к бесконечному растяжению, то тезис о том, что теракты устраивают либералы и грузины на деньги Госдепа, не оставляет пространства для того, чтобы изложить настоящие взгляды Докку Умарова.
Второй мой тезис еще проще: российская власть не любит публично обсуждать взгляды сторонников всемирного халифата, особенно в части отношения к Западу, потому что они похожи на взгляды российской власти.
Воинствующие салафиты считают, что проклятый Запад падет и растленная Америка крестоносцев и сионистов будет сметена с лица земли, — и на озере Селигер преподают то же самое.
Воинствующие салафиты считают, что демократия — это языческая форма правления, неприемлемая для истинного мусульманина, и что справедливое правление заключается в том, что вся умма препоручает власть над собой праведному халифу, — и на озере Селигер преподают, что нами правит праведный халиф Путин.
Воинствующие салафиты рассказывают, что это проклятые крестоносцы в Америке взорвали сами себя, чтобы уничтожить исламское государство Афганистан, — и кремлевские идеологи внушают это же самое со всех экранов телевизоров.
Так что причина, по которой Роберт Шлегель требует запрета на высказывания террористов, очень проста: их взгляды на Запад, США и демократию совпадают со взглядами нашистов, с той только разницей, что нашисты не хотят умирать за Аллаха. Они хотят на работу в «Газпром».
Это, знаете ли, такой ваххабизм-лайт. Без Аллаха. И Кремлю не хочется ассоциаций.
