Покупка немецкого автоконцерна-банкрота Сбербанком точно выгодна пенсионерам и безработным Германии. Но зачем «Опель» нужен российскому банку — не понимает никто.
11 сентября совет директоров американского General Motors (GM) — крупнейшего игрока на рынке мирового автопрома — одобрил сделку по продаже немецкого Opel консорциуму канадского производителя комплектующих Magna и российского Сбербанка. Последним отойдет 55% акций, 35% останутся у GM, еще 10% — у трудового коллектива Opel. Однако переговоры, начавшиеся еще в мае текущего года, не завершены — в течение ближайших недель свое решение вынесет профсоюз концерна, а до ноября сделку планируют полностью закрыть.
Magna и Сбербанк должны заплатить за Opel 500 млн евро: большую часть — живыми деньгами, оставшуюся — в виде облигационного займа, который будет конвертирован в акции Opel. Со своей стороны, сделку поддержат власти Германии, обеспечив Opel господдержкой в размере 6,6 млрд долларов.
Выгода такого развития событий для GM очевидна. Компания, прошедшая летом через процедуру банкротства, избавится от проблемного европейского филиала, что было одним из основных требований крупнейших собственников ее акций — властей США (они отказались решать проблемы зарубежных брендов за счет средств федеральной казны). По существующей на сегодняшний день договоренности, GM не только будет получать около 3,25—5% выручки с продаж Opel, но и сохранит за собой право вето: консорциум, несмотря на обладание контрольным пакетом акций, будет обязан согласовывать с миноритарием все свои планы.
Вполне понятно и то, почему Magna и Сбербанк приглянулись самим немцам. В отличие от других кандидатов на покупку акций, консорциум пообещал сохранить максимум рабочих мест и не проводить массовых увольнений.
А какую пользу от сделки получит Россия?
Покупка Opel скажется не столько на имидже Сбербанка, сколько на представлении о стране как стратегическом партнере. «Россию принято рассматривать как государство, ждущее инвестиций, но в данном случае мы предстаем страной, которая уже достигла уровня, позволяющего вкладывать в транснациональные компании, — говорит президент Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян. — Не стоит забывать, что такие вложения дают мультипликационный эффект, который выражается в обратных инвестициях — в создании у себя соответствующих обеспечивающих производств».
О целях же, которые преследовал сам Сбербанк, можно только гадать. «Судя по тому, что в данном случае «Сбер» является непрофильным инвестором, он станет финансовым партнером консорциума, а управлять будет Magna», — полагает директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко. И, как любой финансовый инвестор, Сбербанк на этом деле должен заработать — то есть продать свой пакет акций по более высокой цене. По мнению научного руководителя Института национальной стратегии Никиты Кричевского, будущим покупателем акций «Сбера» может оказаться сама компания Magna. Она — единственный крупный производитель комплектующих и запчастей для автомобилестроения, который до сих пор не имеет собственного бренда.
Другой возможный вариант использования акций — залог под получение очень крупного кредита. Однако все предположения о дальнейшей судьбе акций вне России разбиваются о заявления главы Сбербанка Германа Грефа — по его словам, будущая сделка должна помочь российскому автопрому внедрять самые современные технологии. Для этого акции должны остаться в России: либо в собственности самого Сбербанка, либо через продажу одному из автопроизводителей. Но ни один из вариантов не выгоден «Сберу».
Несмотря на то что ГАЗ Олега Дерипаски станет индустриальным партнером Opel в России, шансы компании перекупить акции у Сбербанка стремятся к нулю: 250 млн евро у ГАЗа не было и не будет. Если же Россия решится поддержать Горьковский автозавод в покупке акций, сделка, по мнению Никиты Кричевского, станет для нашей страны даже не «золотой», а «бриллиантовой» — для ее осуществления потребуется привлечение многомиллиардных ресурсов, о которых еще никогда не шло речи.
Сбербанк уже несет дополнительные траты — необходимо закрыть долги по пенсионному обеспечению работников Opel и выплатить компенсации уволенным (3 тысячи человек — в Германии и 10 тысяч — по Европе в целом). Если же Сбербанк пойдет по пути перевооружения и финансирования производства на ГАЗе, то потеряет еще больше.
«Перспектив для российского автопрома в любом случае нет, — считает Кричевский. — Вспомните историю с ВАЗом: Renault приобрел 25% акций завода, но опытное руководство, «вытащившее» в свое время Nissan, к управлению ВАЗом не допустили. Сегодня французы терпят огромные убытки из-за того, что когда-то согласились завладеть акциями».
«Освоение новейших технологий» на сегодняшний день тоже под угрозой. Конкретных договоренностей о правах на интеллектуальную собственность пока не достигнуто, однако очевидно, что правообладателем всех инноваций, разработанных Opel до приобретения консорциумом, будет именно GM, а значит, производить в России можно будет только устаревшие модели.
Но эксперты не исключают еще одного варианта развития событий. «Без согласования с правительством Сбербанк не пошел бы на такую сделку, — объясняет Кричевский. — Значит, все просчитано, но есть комбинация, которой мы сегодня не знаем. Возможна продажа пакета акций никому не известной офшорной фирме. Такие деньги у офшорок есть».
Не стоит забывать и о политическом аспекте. На кону стоит стабильность российско-германских отношений. В условиях приближающихся выборов в Бундестаг Ангела Меркель пролоббировала российско-канадский консорциум — его поддержали и профсоюзы, пригрозившие устроить акции протеста в случае, если GM сохранит контроль над Opel. Канцлер пообещала позаботиться о выделении Opel крупного кредита на период реорганизации.
