Единого понимания, что же означает термин "энергетическая безопасность", человечество так и не выработало.
Однако термин термином, а реальные проблемы глобального дисбаланса в распределении энергетических ресурсов по планете становятся весьма непростыми: 75% мировых запасов нефти и газа (которые продолжают доминировать в мировой энергетической корзине, составляя примерно 60% в глобальном потреблении первичных энергоресурсов, причем нефть является практически безальтернативным источником энергии на транспорте) контролирует дюжина стран, производящих чуть более 5% мирового ВВП (ОПЕК и Россия), тогда как страны, на долю которых приходится более 75% мирового ВВП, контролируют лишь 10% нефтегазовых ресурсов (США, Европа, Китай, Индия, Япония), и их собственные запасы убывают. Этот дисбаланс, если не найти цивилизованный способ его преодоления, в будущем грозит серьезным противостоянием и конфликтами.
Проблема в том, что правительства ресурсно богатых стран в основном предпочитают не допускать международные нефтегазовые корпорации к разработке своих ресурсов, отдавая приоритет национальным компаниям, как правило подконтрольным правительствам своих стран. Это мотивируется необходимостью приоритетного использования ресурсных богатств в национальных интересах. Мировые ресурсы нефти в основном доступны для национальных нефтегазовых компаний стран-производителей.
Постановка вопроса в принципе справедливая, однако она порождает у ресурсно зависимых стран серьезные сомнения в том, что национальные нефтегазовые компании стран - производителей углеводородов смогут справиться с задачей обеспечения растущего мирового спроса на углеводороды. Они могут столкнуться с недостатком опыта, технологий, капитала (в условиях, когда значительная часть доходов этих компаний изымается государствами на бюджетные нужды, и такое возможно), производственной и управленческой эффективности. Просто не захотеть, наконец. Всем известен пример Саудовской Аравии, руководство которой в последние годы настойчиво заявляет, что не собирается прилагать какие-то особые усилия для наращивания инвестиций в добычу нефти, невзирая на прогнозы резкого роста мирового спроса на нефть в будущем.
Собственно, именно это в последнее время и порождает неуверенность у торговцев нефтью на мировых биржах, "разогревших" мировые нефтяные цены до устойчивых 60-70 долл. за баррель, невзирая на то что мировое предложение нефти пока достаточно и сумело справиться с довольно серьезным ростом спроса в последние годы. Будут ли добывающие страны достаточно инвестировать в развитие нефте- и газодобычи? Не станут ли производители углеводородов использовать фактор концентрации ресурсов в политических целях, как это однажды уже произошло с арабским нефтяным эмбарго 1970-х годов? Тем более что тревожные сигналы такого рода доносятся то от президента Венесуэлы Хуго Чавеса, то из Ирана, то в связи с российскими действиями по отключению газа Украине в первые дни 2006 года.
Пока таких системных гарантий никто из стран - производителей нефти и газа мировому сообществу не дает. Кто-то, как Саудовская Аравия, явно капризничает, пытаясь обусловить инвестиции в увеличение добычи нефти какими-то специальными гарантиями того, что цены не рухнут, а в ряде стран (Венесуэла и Россия) национальные компании часто просто не в состоянии их разрабатывать из-за своей неэффективности и чересчур краткосрочных мотиваций.
В результате каждая из стран-импортеров "выкручивается" по-своему, в том числе и устанавливая двусторонние связи с сомнительными режимами, богатыми нефтью и газом: Европа и Китай соревнуются в борьбе за иранские энергоресурсы, в прошлом году китайские власти пригрозили наложить вето на резолюцию Совета Безопасности ООН по Дарфуру, предусматривающую возможность введения против Судана экономических санкций за нарушения прав человека, потому что Китай имеет интересы в области нефтедобычи в Судане. Не безупречны и США, особенно в связи с иракской историей.
Однако путь сепаратных сговоров с богатыми углеводородами режимами - очевидный тупик. Российское председательство в "восьмерке" представляло собой уникальный шанс перейти от системы индивидуального обеспечения энергетической безопасности к неким коллективным договоренностям, которые, с одной стороны, обеспечивали бы долгосрочные интересы стран - производителей нефти и газа, в том числе их право на разработку национальных ресурсов силами прежде всего национальных нефтегазовых компаний (хотя автор не относится к числу поклонников такого способа разработки углеводородов в силу заведомо более низкой эффективности "национальных чемпионов"), а с другой - предоставляли бы странам-импортерам некие системные гарантии того, что в будущем они будут обеспечены ресурсами и "ресурсная проблема" не станет препятствием для их развития.
Сможет ли Россия на саммите "восьмерки" объясниться по этим вопросам с международным сообществом? Пока что документы, подготовленные к саммиту, умалчивают о проблеме глобального ресурсного дисбаланса, ограничиваясь декларациями. Вряд ли понимания добавят и недавние действия российских властей, ограничивающих доступ иностранцев к нашим недрам и предлагающих Западу новую формулу "ресурсы в обмен на сбытовую монополию" вместо прежней "ресурсы в обмен на деньги", все эти годы щедро обеспечивавшей нас доходами от нефтегазового экспорта.
Неудивительно, что самым модным сейчас является строительство трубопроводов в обход России. Вряд ли многие рискнут утверждать, что за год российского председательства в "восьмерке" мир стал более энергетически безопасным.
