Нефть и газ: последствия российско-украинской газовой войны

Недавние разногласия между российской энергетической компанией и украинским правительством чуть не привели к прекращению поставок природного газа в Европу. Теперь руководство Украины в смятении, а европейские лидеры пытаются пересмотреть возможности поставок энергоносителей. Селеста Уолландер (Celeste Wallander), директор программы России и Евразии Центра стратегических и международных исследований, объясняет, чем закончился газовый конфликт, и комментирует, как растущее влияние России на мировых энергетических рынках повлияет на отношения с Западной Европой и Соединенными Штатами, учитывая, что в этом году президент Владимир Путин будет председательствовать на саммите "Большой восьмерки".

Брайан Стемпек (Brian Stempeck): Здравствуйте, вы смотрите "OnPoint". С вами Брайан Стемпек. Сегодня у нас в гостях Селеста Уолландер, директор программы России и Евразии Центра стратегических и международных исследований. Большое спасибо, что пришли.

Селеста Уолландер: Здравствуйте, Брайан.

Брайан Стемпек В начале месяца мы наблюдали за серьезным конфликтом между российской энергетической компанией и Украиной, который чуть не привел к прекращению поставок природного газа в Европу. Расскажите нам, как это стало возможным.

Селеста Уолландер: Российская газовая компания, о которой вы говорите, - это "Газпром", который был приватизирован в 1990-х годах. Это старая советская компания, занимавшаяся поставками природного газа. Со временем российское государство вернуло ее под свой контроль. Таким образом, часть ее акций принадлежат частным владельцам, но основная часть - российскому государству. "Газпром" поставляет газ многим соседним странам, в Европу, а также на Украину, но в этих поставках он зависит от трубопроводов, проходящих по территории нескольких соседних стран, включая Украину. 80% природного газа, который Россия продает Европе, транспортируется через территорию Украины. А конфликт возник из-за цены, которую Украина должна платить за газ, приобретаемый ею у "Газпрома". А также из-за платы, которую украинская газовая компания, "Нафтогаз", будет взимать с "Газпрома" за пользование ее трубопроводами. Разногласия вылились в противостояние, Россия думала, что Украина в последний момент сдастся, но этого не произошло. И "Газпром" выполнил свою угрозу о прекращении поставок в страну. Он продолжил поставки западноевропейским потребителям, но Украина начала отбор той части газа, которая должна была идти в счет оплаты транзита. И именно поэтому объемы, получаемые Западной Европой, сократились.

Брайан Стемпек В течение двух дней казалось, что поставки газа в Европу действительно будут приостановлены, что вызвало массовую панику на континенте, заговорили даже о нормированном распределении газа. Насколько реальной была эта возможность? Что было бы с Европой, если бы это произошло? Каков был бы непосредственный результат?

Селеста Уолландер: Стимулом для Украины было не допустить полного прекращения поставок. Не стать одним из виновников срыва газоснабжения. Но они также хотели заставить "Газпром" сесть за стол переговоров и прийти к соглашению относительно цены. Так что я думаю, что была вероятность, хотя и небольшая, что в конечном итоге Украина откажется иметь дело с "Газпромом" до заключения соглашения и перекроет трубопроводы. Поэтому, на мой взгляд, именно потенциальная угроза срыва поставок привлекла внимание Западной Европы. Для Украины это было положительным моментом, потому что таким образом двухсторонний конфликт России и Украины, в котором у России было гораздо больше мощи и влияния, превратился в более серьезную глобальную проблему. Думаю, именно поэтому "Газпром" и российское правительство, в конечном счете, отступили, возобновили поставки и пришли к соглашению [с украинской стороной].

Брайан Стемпек Мы видели, какой хаос это вызвало на Украине. Но в это же время парламент страны принял решение отправить в отставку правительство президента Ющенко. Такое ощущение, что вся эта ситуация привела к хаосу в стране. Действительно ли это было полезно для Украины?

Селеста Уолландер: В конечном счете для правительства это может оказаться проблематичным. Основная причина в том, что сделка правительства с "Газпромом" была непрозрачной. Возникли вопросы о компании, которая фактически будет приобретать российский газ и продавать его, а также газ из Туркменистана, Украине. Это компания 'РосУкрЭнерго', половина которой принадлежит "Газпрому", а еще половина - неизвестным владельцам, которых представляет швейцарский банк. Существуют подозрения, что это ряд украинских бизнесменов, связанных с прежним правительством, с правительством до Ющенко, но это не доказано. Таким образом, президент и его правительство во главе с премьер-министром Ехануровым подверглись критике за сделку, которая, с одной стороны, гарантировала Украине цену, которая оказалась чем-то средним между тем, что страна платила раньше, и тем, что требовал "Газпром". Но, с другой стороны, сделано это было совершенно непрозрачным и сомнительным способом и производило впечатление инсайдерских договоренностей, а не подлинного перехода на рыночные отношения, которые, в конечном счете, пошли бы Украине на пользу.

Брайан Стемпек: Какой вывод из этого должны сделать западноевропейские лидеры в том, что касается будущих поставок энергоносителей?

Селеста Уолландер: Думаю, ситуация наглядно продемонстрировала несколько моментов. Во-первых, со временем важность России для западноевропейского энергетического сектора не уменьшится, а возрастет. Многие страны Западной Европы, включая Германию, приняли принципиальное решение отказаться от атомной энергии. И, следовательно, ожидает рост потребности в других источниках энергии, в нефти и газе. Это одна из причин, по которой европейцы не очень хотели критиковать репрессивные действия президента Путина, когда он осложнил жизнь неправительственным организациям в стране, а также войну в Чечне. В события внутри России они предпочитали не вмешиваться. Очевидно, это связано с неуверенностью в России как надежном поставщике и ее готовности выполнять эту роль. Однако я думаю, что на самом деле проблема никуда не денется, и европейским странам придется что-то решать. Они не могут зависеть от российских энергоносителей. На мой взгляд, инцидент вызвал в европейской прессе, среди европейских лидеров и в европейском обществе сомнения относительно чрезмерной зависимости от одного поставщика. А потому они начали думать, не должно ли трубопроводов быть больше? Не должны ли они проходить не только через Украину, но и другие страны? Не должны ли европейские страны задуматься об инвестициях в среднеазиатские республики, которые тоже обладают запасами природного газа? У Украины тоже есть собственный газ. Однако последние несколько недель еще больший интерес в Европе вызывали альтернативные источники энергии. Не только зависимость от нефти и газа, но и изучение новых технологий. Приведет ли это к чему-либо, например, к выработке единой энергетической политики Европы для сокращения зависимости от России в следующие десятилетия, - это уже другой вопрос. Разработать всеобъемлющую энергетическую политику для Европы сложно. Но, по крайней мере, теперь европейские страны более тщательно изучают этот вопрос.

Брайан Стемпек: Читая об этих событиях в прессе, я был удивлен, насколько все это напоминает дебаты в США. Разговоры о том, чтобы избавиться от энергетической зависимости от Ближнего Востока, все то же самое. Многие страны немедленно начали рассуждать об альтернативах. Италия заговорила об увеличении инвестиций в атомную энергетику. Франция и Польша, которые очень сильно зависят от поставок российского газа, собираются изучить возможности сжиженного природного газа (СПГ), импорта из других стран. Насколько это реалистично, на ваш взгляд? Ведь кажется, что если Россия поставляет такой объем газа, то в краткосрочной перспективе реальной альтернативы ей не существует.

Селеста Уолландер: В этом вся суть. Пожалуй, в краткосрочной перспективе особых альтернатив нет. Но в долгосрочной они есть. Природный газ - хороший пример, хотя Россия сама интересуется технологиями СПГ, потому что могла бы стать его крупным поставщиком. Все дело в поиске новых возможностей и диверсификации источников энергии. Но мне кажется, что ваш вопрос затрагивает еще один аспект: поскольку этим странам, как и США, придется иметь дело с Россией в энергетическом секторе, нам необходимо сотрудничать с ней и стремиться к интеграции. Пытаться убедить российское руководство, что прозрачность, интеграция, игра по международным правилам соответствуют его долгосрочным интересам. Что Россия должна стать лояльным гражданином мира, действующим по рыночным принципам, и не использовать свои энергетические богатства или другие активы для оказания политического давления. Долгосрочным решением будет сотрудничество с Россией, но на западных условиях, на условиях, приводящих эту страну в соответствие требованиями Всемирной Торговой Организации. Россию нужно стать достойным членом "Большой восьмерки". Именно такой политический курс был бы эффективен для решения проблем энергетической безопасности, с которыми столкнулся Запад.

Брайан Стемпек: В последнее время в ряде американских газет, например, "The Washington Post", "The New York Times", появились редакционные статьи, резко критикующие действия России в последние несколько недель. В них говорится, что она фактически использует энергоносители как средство запугивания. Но если посмотреть на это с точки зрения не США, а стороннего наблюдателя, чем плохо, что Россия использует свое основное природное богатство для достижения политических целей? Почему это неправильно?

Селеста Уолландер: Думаю, что в том, что Россия, "Газпром", хотят, чтобы их клиенты платили за газ рыночную цену, плохого ничего нет. Один из аргументов России звучит так: Западная Европа платит за газ 230 долларов за 1 тыс. кубометров. Украина получала его за 50. Что плохого, если мы хотим, чтобы соседи платили за газ рыночную цену? Ничего плохого, это совершенно разумно. Как я упомянула раньше, это было бы полезно и для Украины, потому что украинская промышленность крайне нерационально расходует энергию. Украине было бы полезно перейти на мировые рыночные цены. Это сделало бы ее конкурентоспособной. Проблема в том, что это все делается за короткий период времени и для оказания политического давления, чтобы, как многие подозревают, наказать украинское руководство, например, за стремление вступить в НАТО. Наказать Украину за проведение свободных и справедливых выборов, в результате которых к власти пришел Ющенко, а не поддерживаемый Россией кандидат, бывший премьер-министр Янукович. Так что да, в каком-то смысле можно сказать, что это чистой воды реализм. У России есть такой инструмент как энергоносители, и она постарается его использовать для достижения желаемых политических целей. Но с американской и западной точки зрения, эти политические цели противоречат нашим национальным интересам. Потому что национальным интересам Запада соответствует возможность таких стран, как Украина, сделать свободный выбор о вступлении в НАТО или ЕС, и, особенно, создать в конечном счете стабильную демократию. Поэтому пока Россия ставит перед собой политические цели, противоречащие американским и западным интересам, думаю, США и европейские страны вполне могут говорить о том, что Россия использует энергоресурсы как политическое оружие.

Брайан Стемпек: В этом году Россия будет председательствовать в "Большой восьмерке". Как повлияют недавние события на ее отношения с США и европейскими странами на саммите?

Селеста Уолландер: В "Большую восьмерку" входят многие европейские страны, а также Япония. На протяжении прошлого года эксперты и политики в США ожидали председательства России в клубе с растущим, хотя и едва заметным, беспокойством. Мне часто доводится слышать, как люди спрашивают: как это получилось? Как мы дошли до того, что в организации, которая вроде бы объединяет ведущие демократические страны с рыночной экономикой, будет председательствовать одна из самых непрозрачных и коррумпированных стран мира, в которой наблюдается отход от демократии, нарушение прав человека и всевозможных либеральных свобод, к которым население стремилось после распада Советского Союза? Мне кажется, за последние две недели это тихое беспокойство взорвалось и вышло на передний план. Возможно, российское руководство просчиталось. Оно возлагало большие надежды на председательство. Хотело доказать, что Россия вновь становится великой державой, крупной силой в международном сообществе. Что ее нельзя сбрасывать со счетов или игнорировать. Мне кажется, последние две недели действительно показали, что Россию нельзя сбрасывать со счетов или игнорировать, но это не совсем тот позитивный образ, который пытались создать президент Путин и его сторонники. Думаю, что поскольку российское руководство, хочет, чтобы председательство было успешным, чтобы Россия утвердилась как одна из великих держав, это дает определенные возможности, ведь оно должно участвовать в принятии важных решений. Таких, как иранская ядерная программа, которая обсуждается на этой неделе. Это дает возможность сказать: очень хорошо, мы хотим, чтобы вы участвовали. Ваша роль важна, но вот вам правила игры. Если вы хотите быть великой державой, вы должны проявлять ответственность, а отключения природного газа этому не соответствуют.

Брайан Стемпек: Селеста, большое спасибо за участие в нашей программе. Надеюсь увидеть вас, когда ситуация изменится.

Селеста Уолландер: Спасибо, Брайан.

Брайан Стемпек: С вами был Брайан Стемпек. Спасибо за то, что вы смотрели "OnPoint".