Тушите свет, или Как Европе починить свою энергетику

Где-то высоко в Альпах дерево падает на проходящую через лес линию электропередач - и Италия погружается во тьму. По продуваемому всеми ветрами бельгийскому побережью идет метровая стальная труба газопровода - и она работает лишь на половину мощности, хотя на другом ее конце, в Великобритании, предприятия и простые люди стонут без газа и просят еще.

Предвестники надвигающегося энергетического кризиса появились в Европе далеко не вчера - это и отключение света во всей Италии в сентябре 2003 года, и скачок цен на газ в Великобритании в начале прошедшей зимы - только вот политики слишком долго старательно закрывали на них глаза.

Однако на верхние места в европейской политической табели о рангах проблема энергетической уязвимости Европы попала в результате январского решения Кремля отключить газ Украине, которым Россия отметила начало своего председательства в 'Группе Восьми' ведущих промышленных держав мира, попутно сорвав поставки газа в Европу.

Европейский Союз, как, впрочем, и всегда, прекрасно справился с анализом проблемы. На мартовском саммите в Брюсселе последний документ по энергетике был одобрен главами государств всех 25 стран-членов. Теперь дело за малым: набраться политического мужества и сделать что-нибудь конкретное.

Вчера в первый раз показала зубы Европейская комиссия. Ее чиновники начали расследования против 17 членов ЕС, не внедряющих у себя существующее союзное законодательство в области энергетики. В первую очередь их обвиняют в бездействии по отношению к требованию отделить распределение - например, сети электропередачи - от добычи и производства энергоносителей и их продажи.

Для беспокойства есть и причины более долгосрочного характера. Прежде всего это истощение природных ресурсов в самой Европе, в частности, в Северном море, в результате чего континент попадает в сильную зависимость от иностранцев. Сейчас страны Европейского Союза вынуждены импортировать половину потребляемых ими энергоносителей. К 2030 году эта цифра достигнет 70 процентов. Доля России в структуре поставок будет повышаться.

Вдобавок к собственно небезопасному положению с энергоносителями, в котором оказалась Европа, политическая элита оказалась не в состоянии сделать европейский энергетический рынок по-настоящему единым, цены, как следствие - низкими, а выбор - широким. На том рынке, который у нас есть сегодня, работают и конкурируют за 450 миллионов потребителей не несколько панъевропейских энергогигантов, а множество компаний, раздробленных по национальному признаку, и со всех сторон слышатся голоса о том, что, если эти компании достаточно крупны и пользуются сильной поддержкой, то они всячески пытаются тормозить эффективную конкуренцию.

Национальные компании, под контролем которых находится и добыча газа, и производство электроэнергии, и их распределение, зачастую защищены от конкуренции. Трансграничных связей либо не существует вообще, либо они (как в случае с Италией) слишком слабы, либо (как с газопроводом, соединяющим Великобританию с континентом) неспособны реагировать на ценовые раздражители.

В прошлом году эксперт по энергетике из Оксфордского университета (Oxford University) Дитер Хельм (Dieter Helm) составил для лидеров ЕС доклад, в котором указал, что для решения проблем, создаваемых ростом цен на нефть, угрозами срыва поставок и опасностью изменения климата, необходимы крупные инвестиции во всей Европе. Он писал: 'С точки зрения многих важнейших показателей, единого европейского рынка пока не существует. Существует множество национальных рынков, между которыми есть двусторонние связи'. Может быть, в 80-е и 90-е годы, когда у всех стран был запас энергетического предложения и мировые цены на энергоносители были очень низки, ограниченный объем физической торговли энергоносителями между различными странами и не был так уж важен. Но сейчас, по его словам, 'он имеет значение'.

Поразительно, до какой степени влияние на рынок сосредоточивается внутри отдельных стран-членов Союза: 85 процентов рынка электроэнергии во Франции контролирует EDF [Electricite de France - прим. перев.]; примерно такую же часть рынка электроэнергии и еще большую - газа в Бельгии обеспечивает Electrabel, принадлежащий франко-бельгийской группе Suez. В Германии 70 процентов электрогенерирующих мощностей и линий электропередачи контролируют четыре компании: Eon, RWE, EnBW и шведская Vattenfall.

При этом, в какой бы стране европейские компании ни заговаривали о поглощении своих иностранных коллег, они всегда оставались ни с чем. Испания пытается не дать немецкому Eon купить свою национальную компанию Endesa; Франция получила от итальянской Enel предложение о поглощении Suez, но вместо этого Suez планирует слияние с государственной корпорацией Gaz de France. Стоимость слияния оценивается в 70 миллиардов евро (86 миллиардов долларов или 49 миллиардов фунтов).

Как же европейский энергетический рынок дошел до такого состояния, и как теперь из него выходить? Энергетика и транспорт - два последних больших поля, на которых придется биться за общий рынок ЕС. Национальное значение этих областей для каждой страны считается слишком сильным, чтобы их полностью либерализовать, что уже произошло с рынками потребительских товаров и, хотя и в меньшей степени, услуг.

Сегодня судьба энергетических гигантов Европы в руках Еврокомиссии, имеющей огромные полномочия, достаточные, чтобы открыть рынки силой. И в начале 90-х годов действительно могло показаться, что она может использовать эти полномочия против интересов энергетиков.

Ирландец Питер Сазерленд (Peter Sutherland), который тогда занимался в Комиссии антимонопольными вопросами, и его преемник англичанин Леон (а нынче уже и лорд) Бриттан (Leon Brittan), успешно преодолев сопротивление национальных телекоммуникационных монополий и картелей авиаперевозчиков, в результате чего возникли крупнейшие по мировым меркам частные компании, уже подбирались к энергетике, но в то время их не поддержал представитель Еврокомиссии француз Жак Делор (Jacques Delors), а правительства стран-членов и вовсе были против.

По словам одного из коллег Делора, на его позицию повлияло не давление со стороны Франции, но то, что он понимал, что на тот момент было политически достижимо, а что нет. 'Нельзя атаковать на всех фронтах сразу', - сказал этот чиновник.

Результат налицо - 15 лет недолиберализации. Законы ЕС об электроэнергетике от 1996 года и о газовой промышленности от 1998-го требовали от компаний отделить сети от производственных мощностей. Смысл всего этого состоял в том, чтобы открыть рынок для новых участников, а оказалось, что все, что потребовалось сделать самим компаниям - выделить свои производственные и распределительные активы в отдельные предприятия. Получилось, что кто контролировал цепочку поставок энергоносителей, тот и продолжал ее контролировать дальше.

По мнению голландки Нели Крус (Neelie Kroes), нынешнего еврокомиссара по вопросам конкуренции, этот закон попросту не работает. 'Похоже, главная причина нынешнего сбоя рыночных механизмов связана с концентрацией в одних руках генерирующих мощностей, поставок, трубопроводов, линий электропередачи и сбытовых структур, - заявила она на конференции по энергетическому праву в Брюсселе в марте этого года. - Лично мне полное структурное разукрупнение отрасли кажется весьма привлекательным решением'.

Хватит ли сегодня у Еврокомиссии, возглавляемой португальцем Жозе Мануэлем Баррозу (Jose Manuel Barroso), смелости бросить вызов столь мощным групповым интересам? 'Впереди нас ждет борьба: для этого понадобится немалое политическое мужество, но на карту поставлена репутация Комиссии', - отмечает один из помощников Баррозу.

Сам г-н Баррозу - сегодня в составе высшего исполнительного органа ЕС, который он возглавляет, пожалуй, больше сторонников свободного рынка, чем когда-либо за всю его историю - рассматривает либерализацию энергетического сектора как редкую возможность объединить усилия европейских 'рыночников' и сторонников дальнейшей интеграции ЕС, которые рассматривают выработку общей энергетической стратегии как очередной шаг к сплочению Союза.

По мнению г-на Баррозу, в его распоряжении достаточно инструментов, чтобы справиться с этой задачей. Одно из первых свидетельств тому - поданные вчера судебные иски. Однако главная 'проверка на прочность' еще впереди.

Во-первых, от Еврокомиссии ожидают, что она задействует свои полномочия в области обеспечения конкуренции для борьбы с протекционизмом на энергетическом рынке: самым вопиющим его проявлением, по мнению Брюсселя, стала попытка испанских властей блокировать приобретение 'Endesa' немецкой фирмой 'Eon' за 29 миллиардов евро. Кроме того, г-же Крус в ходе 'ревизии' сектора, предстоит делом подтвердить свои слова 'я вам не белая и пушистая!' ("I'm no pussycat"), приняв меры против крупных энергетических компаний, которые, по ее мнению, не допускают на рынок перспективных новых игроков.

В этом году латыш Андрис Пибалгс (Andris Piebalgs), еврокомиссар по энергетическим вопросам, также проведет оценку директив ЕС в этой области на предмет их эффективности. Он убежден, что разукрупнение энергетических гигантов 'правовыми методами' по-прежнему осуществимо, при условии надлежащего контроля.

Наконец, не стоит забывать о 'ядерном варианте', как выражается г-н Сазерленд: здесь Еврокомиссии придется задействовать свои редко используемые полномочия, чтобы либерализовать рынок в 'приказном порядке' - как это было сделано с потрясающим результатом в отношении телекоммуникационной индустрии в конце 1980-х. 'Ни один вариант не исключается', - заметил в этой связи один из чиновников Комиссии.

Г-н Баррозу хорошо понимает: при всех юридических полномочиях Еврокомиссии, исполнительному органу ЕС необходима политическая 'тяжелая артиллерия'. По его словам, германский канцлер Ангела Меркель оказывает Брюсселю 'потрясающую поддержку', особенно необходимую, когда действия Комиссии затрагивают интересы Франции. За либерализацию выступают также Британия, Италия, Нидерланды, страны Северной Европы и многие из восточноевропейских 'новичков'.

В то же время глава Комиссии признает: хотя г-жа Меркель, вероятно, поддержит 'Eon' в его притязаниях на 'Endesa', в энергетическом секторе самой Германии найдутся мощные силы, которые будут до конца сопротивляться покушениям Брюсселя на их гегемонию на внутреннем рынке. В понедельник г-жа Меркель встречалась с руководством германских компаний, чтобы обсудить вопросы энергетической стратегии.

Другие страны, например, Испания, говорят все 'правильные слова' о свободе рынков, пока не возникает угроза для их собственных 'флагманов отечественной индустрии'. Более того, даже если Комиссии удастся выполнить поставленные задачи, на пути создания панъевропейского энергетического рынка останется немало практических препятствий.

Одна из важнейших проблем связана с инфраструктурой. Линии электропередач, связывающие различные страны, зачастую имеют малую мощность, а строительство новых обойдется недешево, и к тому же неизбежно натолкнется на сопротивление экологических организаций.

Существующие линии создавались без единого плана, а нынешняя ситуация, когда долгосрочные ценовые тенденции предсказать трудно, не создает стимулов для сооружения новых. Кроме того, соединение национальных энергосистем с сетями соседних государств откроет иностранным конкурентам доступ на защищенные внутренние рынки.

По мнению Еврокомиссии до 10% энергопотребления во всех странах ЕС должно обеспечиваться за счет импорта; в Брюсселе уверены, что именно крупные энергетические компании общеевропейского масштаба будут заинтересованы в создании новых мощностей, но об этом пока приходится только мечтать.

Кьяра Райан (Ciara Ryan), компаньон в энергетическом подразделении аудиторской фирмы 'Deloitte', отмечает: 'Порой сигналы относительно долгосрочных ценовых тенденций недостаточно сильны, а перспективы с точки зрения регулирования слишком неопределенны, чтобы побудить компании к долгосрочным инвестициям в строительство соединительных линий электропередачи: они не уверены, что эти вложения окупятся с лихвой. Кроме того, помимо дефицита самих соединительных линий, даже существующие мощности зачастую используются неэффективно'.

В настоящее время, добавляет она, особенно перегружены линии, соединяющие Нидерланды с Бельгией и Германию с Францией.

Есть и другие структурные проблемы. В каждой из 25 стран ЕС действуют свои законы, регулирующие эксплуатацию энергетических сетей и иной инфраструктуры. Изменить сложившуюся ситуацию могло бы создание общеевропейского регулирующего органа, уполномоченного надзирать за свободным доступом к энергосетям, но правительства стран ЕС воспринимают эту идею без энтузиазма.

Кроме того, энергетический рынок отличается непрозрачностью, в результате чего информацию о наличии свободных энергоресурсов для спотовых закупок, не связанных долгосрочными контрактами, получить непросто.

Как показали события в Великобритании этой зимой, есть опасение, что компании континентальных стран, предпочитают 'придерживать' газ, а не продавать его англичанам - даже в ситуации, когда, из-за истощения североморских месторождений и перебоев на внутреннем рынке, цены на это сырье в стране взлетают до небес. Предполагалось, что ситуацию отрегулируют рыночные механизмы - особенно в условиях, когда цены на газ в Великобритании в несколько раз превысили тарифы в континентальной Европе. Однако в данном случае коммерческая логика не сработала, и трубопровод зачастую работал на половину пропускной способности.

Г-н Баррозу знает: несмотря на имеющийся у него 'арсенал' полномочий, главное - выиграть спор на политической арене, убедив всех, что именно рыночные методы позволяют решить энергетические проблемы Европы. Многие политики в странах ЕС и сегодня считают, что бесперебойное энергоснабжение - слишком важная проблема, чтобы доверить ее решение иностранным энергокорпорациям и несовершенным рыночным механизмам.

В марте эти инстинктивные подозрения подытожил премьер-министр Испании Хосе-Луис Родригес Сапатеро. Он объяснил свои попытки сохранить 'Endesa' в руках испанцев следующим образом: 'Речь здесь идет не о меньшей или большей открытости той или иной страны, и не о протекционизме. Этот вопрос связан с безопасностью - энергетической безопасностью'.