Крупные нефтяные компании, как отмечает Дэниел Ергин (Daniel Yergin), уже не те, что были раньше. Забудьте про "семь сестер" - эти огромные корпорации, что господствовали в нефтяном бизнесе в 20-м столетии. Сегодня как минимум 80 процентов нефтяных резервов находится в государственных руках. Государства также являются собственниками трех четвертей из двадцати крупнейших нефтяных компаний, многие из которых с трудом удовлетворяют потребности населения своих стран.
В условиях, когда глобальный экономический спад наносит мощные удары по всем компаниям от мала до велика, стоит задать вопрос: что происходит со всей этой принадлежащей государству нефтью? В конце концов, национальные нефтяные компании, эти гиганты государственной собственности, которые еще в прошлом году наслаждались ценами на нефть выше 100 долларов за баррель, тоже не обладают иммунитетом от рецессии. Их доходы по мере падения цен на нефть тоже снижаются. Сегодня многие из них переживают весьма болезненный период, и важный вопрос заключается в том, достаточно ли у них сил и возможностей, чтобы инвестировать средства в экономический спад. Нехватка инвестиций в неурожайные годы может спровоцировать скачок цен, или что еще хуже - снижение предложения в условиях, когда спрос набирает обороты.
Однако не все национальные нефтяные компании одинаковы. Очень сильно отличаются их эксплуатационные затраты. Возьмите для примера месторождения Саудовской Аравии, где процесс бурения прост и легок, и дорогостоящие морские месторождения глубокого залегания возле берегов Бразилии. Еще один очень важный, но часто непонятный вопрос в этом плане - доступность финансовых средств.
В целом существует два общих типа национальных нефтяных компаний. Это те, что имеют доступ к капиталу, и те, которые такого доступа не имеют. В хорошие времена первая группа работает в основном так же, как и частные нефтяные компании открытого типа - например, Shell или ExxonMobil. Они продают добываемую ими сырую нефть и получают прибыль после выплаты государству и акционерам лицензионных платежей, подоходного налога и причитающихся дивидендов. В эту группу входят саудовская Aramco, кувейтская Kuwait Petroleum Corporation, National Oil Company из Абу-Даби, алжирская Sonatrach, китайская CNOOC, бразильская Petrobras, малайзийская Petronas и ангольская Sonangol. Многие из них в состоянии финансировать свои собственные проекты за счет нераспределенной прибыли, не прибегая при этом к услугам кредиторов и инвесторов (как и большинство крупнейших частных нефтяных компаний).
В плохие времена, как сегодня, такая система чревата трудностями. Богатые национальные нефтяные компании остаются инструментами в руках государства, и их можно заставить передавать государству больше средств в периоды снижения цен на нефть и оскудения государственной казны. Их можно также заставить увеличить вклад в социальные программы. Если этим компаниям удалось накопить денежные запасы во времена изобилия, то они будут меньше подвержены превратностям рыночного спада. Но если государство становится слишком нуждающимся или слишком жадным, этим компаниям приходится обращаться к иным источникам финансирования, например, к выпуску акций для сторонних инвесторов в целях получения капитала. Некоторые национальные нефтяные компании, такие как Petrobras и норвежская StatoilHydro, лучше защищены от государственных потребностей и вмешательства, потому что они частично зарегистрированы на фондовых рынках. Благодаря выпуску акций они получают необходимый капитал, а также обладают лучшим доступом к рынкам займов и кредитов в силу своих более высоких стандартов корпоративного управления и прозрачности.
Но для тех национальных нефтяных корпораций, которые не имеют открытого доступа к капиталу, например, для иранской National Iranian Oil Company, мексиканской компании Pemex и для нигерийской Nigerian National Petroleum Corporation, время экономического спада может оказаться намного более трудным. По сути дела, они функционируют как правительственные министерства и могут подвергаться бюджетным сокращениям. Они продают добываемую для государства сырую нефть, и доходы от продажи идут прямо в казну, а компании получают лишь компенсацию затрат и иногда выплату за каждый проданный баррель. Чтобы оплатить новые буровые установки и прочие капитальные расходы, они вынуждены конкурировать с другими насущными государственными приоритетами, такими как образование и здравоохранение.
С годами этим национальным нефтяным компаниям пришлось изобрести творческие механизмы финансирования своих наиболее капиталоемких проектов в периоды падения нефтяных цен. Некоторые из них оказались весьма находчивыми в финансовом плане и сумели создать целый ряд механизмов для получения финансирования независимо от государства. Это, например, рынок ссудного капитала, облигации, исламские облигации и нефтяные фьючерсы. Часть из них также создала иностранные компании, которые приносят доходы независимо от национальных ограничений и сложностей. Эти компании также обращаются к зарубежным инвесторам и заключают соглашения с китайскими национальными нефтяными корпорациями по принципу "нефть в обмен на кредиты". (Китайские компании инвестируют свои средства в эти страны в обмен на гарантии будущих поставок нефти с таких проектов). Общая сумма таких соглашений уже достигла 50 миллиардов долларов.
Но в нынешние скудные годы в нефтяной отрасли могут произойти существенные изменения. Поскольку государственные нефтяные компании обоих типов вынуждены проявлять все больше творчества и изобретательности в поиске капитала, им придется совершенствовать свои стандарты корпоративного управления и больше раскрывать сведения о своих операциях. Если они не сделают этого, посторонние вкладчики вряд ли захотят инвестировать в них свои средства, особенно в тех странах, где имеются политические риски, например, в Нигерии и Венесуэле. А это значит, что нефти будет меньше, а цены на нее выше - причем для всех и каждого.
