"Оживление чувствуется, стабильности нет"

На прошлой неделе ЛУКОЙЛ отчитался об итогах первого полугодия. Из-за падения цен на нефть прибыль компании снизилась почти вдвое. ЛУКОЙЛу нужны деньги на развитие новых проектов, и помочь в их освоении должно государство, считают в компании. Каких новых налоговых льгот от правительства добиваются нефтяники, "Ъ" рассказал президент ЛУКОЙЛа ВАГИТ АЛЕКПЕРОВ.
— Можно ли говорить о том, что кризис в нефтегазовой отрасли закончился?

— Я считаю, еще нет, поскольку потребление нашей продукции не растет ни в Европе, ни в России. По отношению к прошлому году потребление топлива снизилось на 7-12%, то есть на бытовом уровне люди сдержанны, меньше тратят, экономят средства. Так что пока кризис в той стадии, когда нельзя говорить о его завершении. Оживление чувствуется, но стабильности и уверенности в том, что кризис прошел и не повторится, у меня нет. Но мы адаптировались к ситуации, сложившейся в конце прошлого года: сократили издержки, инвестиционные программы, которые напрямую не влияют на нашу производственную деятельность. Конечно, в будущем это может сказываться на темпах развития, но мы уверены, что приоритетные направления работы сохраним. Прежде всего, это освоение Каспия, месторождений Центральной Азии, особенно Узбекистана.

— Каков размер инвестпрограммы на этот год?

— С учетом корректировки — около $8 млрд по текущему курсу.

— Вы пересматривали ее после того, как цены на нефть поднялись по сравнению с первым кварталом?

— Мы увеличили инвестиции в блок геологоразведки и добычи приблизительно на $200 млн и приблизили ввод месторождения имени Корчагина (расположено на северном шельфе Каспия, ввод запланирован на декабрь 2009 года.— "Ъ"), вывели на плановый уровень добычу на месторождении Южное Хыльчую (запущено в прошлом году.— "Ъ"), продолжаем обустройство газового Пякяхинского месторождения и надеемся ввести его в эксплуатацию к 2013 году. В целом сокращение инвестпрограммы по отношению к 2008 году составило около 20%. Где-то 5-7% по добыче и около 15% по переработке.

— Правительство собирается в 2011-2012 годах уравнять пошлины на темные и светлые нефтепродукты. Позволит ли программа модернизации заводов ЛУКОЙЛа увеличить к этому сроку глубину переработки, чтобы сохранить эффективность?

— К стимулированию увеличения глубины переработки правительство должно подходить взвешенно и находиться в тесном контакте с компаниями. Увеличивая глубину, мы наращиваем выпуск светлых нефтепродуктов, но будет ли наш товар востребован рынком? Сегодня из того объема нефти, которую мы перерабатываем, только 35% потребляется в России, остальное экспортируется. В основном это полуфабрикаты, которые, конечно, сейчас рынком востребованы. Поэтому, перед тем как принимать такие серьезные решения, как уравнивание пошлин, мы должны рассчитать, сколько потребуется средств на модернизацию заводов. Ведь перед нами еще одна серьезная задача — доведение уровня утилизации попутного газа до 95%, а это требует 20 млрд руб. Параллельно существует задача роста качества топлива, для чего тоже нужны значительные вложения. Поэтому мы считаем, что сегодня необходимо провести дополнительные консультации, в первую очередь с Минэнерго и Минэкономразвития, чтобы выработать взвешенную программу по увеличению глубины переработки и перехода заводов на экологически чистое топливо.

— То есть вы будете добиваться переноса сроков по уравниванию пошлин?

— Наши финансовые возможности, к сожалению, ограниченны. Мы ежегодно инвестируем в свои заводы около $2 млрд и посчитали, что при сохранении этого уровня в течение десяти лет доведем глубину переработки до более чем 90% (сейчас в среднем по компании — около 80%.— "Ъ") и полностью перейдем на экологические стандарты "Евро-5". Но на модернизацию наших четырех российских и двух зарубежных заводов требуются колоссальные деньги — около $20 млрд.

— То есть инициативы правительства, касающиеся новых техрегламентов и уравнивания пошлин, должны вступить в силу не раньше 2020 года?

— Мы считаем, что эти решения должны быть скоррелированы с инвестпрограммами компаний, а не становиться палкой, которой нас загоняют выполнить те или иные директивные постановления любой ценой.

— Каких налоговых льгот нефтяники пытаются добиться от правительства?

— Сейчас самое главное — вовлечение в разработку новых провинций — Восточной Сибири, севера ЯНАО и Красноярского края, шельфа Каспия, Азовского и Черного морей. Мы считаем, что по этим провинциям необходимо принять те же решения, что и по Восточной Сибири. То есть компании должны быть освобождены не только от уплаты НДПИ, но и от экспортной пошлины на период хотя бы частичного возврата инвестиций. Потому что там не просто обустраиваются месторождения, там создается новая инфраструктура. Конечно, это давит на экономику — особенно тех месторождений, которые запускаются первыми. А освобождение от уплаты НДПИ и экспортной пошлины на определенный период времени будет стимулом для освоения новых провинций.

— Каким должен быть этот период?

— Мы считаем (и это подкреплено экономическими расчетами), что на срок от 10 до 15 лет с момента ввода месторождения.

— Вы уже обсуждали эту идею с правительством?

— Да, на совещании в Красноярском крае (прошло 21 августа и было посвящено комплексному освоению месторождений ЯНАО и Красноярского края.— "Ъ") я поднимал этот вопрос. Реакция премьера была положительной, он поручил Минэнерго и Минэкономики подготовить соответствующие решения.

— А идея замены НДПИ налогом на сверхприбыль еще обсуждается?

— Предложение выдвинуто, поддержано Минэнерго, обсуждение продолжается, хотя есть понимание сложности администрирования такой системы налогообложения.

— Новая налоговая система и нынешние льготы обсуждаются как единый комплекс или параллельно?

— Нет, решения, принятые по Восточной Сибири, относятся к категории оперативных, а налог на сверхприбыль — вопрос, который кардинально меняет всю налоговую систему сырьевой отрасли и требует дополнительного обсуждения и экспертизы законодательных проектов.

— Сколько ЛУКОЙЛ сможет сэкономить при обнулении пошлин и НДПИ? И сколько денег нужно компании на реализацию новых проектов?

— Для того чтобы вывести месторождения Каспия на уровень ежегодной добычи 10 млн тонн нефти и 12 млрд газа, необходимо более 800 млрд руб. Это колоссальные деньги, которые придется потратить за короткий период времени — шесть-семь лет. Конечный NPV (чистый дисконтированный доход.— "Ъ") этих проектов при нашей банковской ставке будет давать или минимальную прибыль, или нулевую. Поэтому мы и выходим с такими инициативами, чтобы получить уровень рентабельности 14-16%, что позволит компании развиваться.

— А сейчас какой уровень получается?

— Меньше 10%.

— Может быть, тогда лучше сконцентрироваться на зарубежных проектах?

— В мире достаточно жесткая конкуренция. Конечно, мы ищем новые проекты и находим их, но бросать работу в собственной стране считаем недостойным звания российской компании, которая активно ведет свою инвестиционную политику.

— Каковы предложения по Западной Курне-2 в Ираке?

— У нас были неплохие предложения и по Западной Курне-1, и мы надеемся, что еще будем вести дискуссии по этому проекту. По Западной Курне-2 мы сформировали предложения в консорциуме с ConocoPhillips, но говорить о них не могу: конкуренция.

— Если Западная Курна-2 все же достанется другой компании, вы будете оспаривать это, ссылаясь на соглашения, заключенные с прошлым правительством?

— Да, у нас есть контракты, которые мы считаем действующими. Мы надеемся, что правительство Ирака будет объективно в оценке тех заслуг, которые наша компания имеет по подготовке к вводу Западной Курны-2, и тех усилий, которые мы прикладывали для начала работы на ней.

— Возможность обращения в суд рассматриваете?

— Я не допускаю такой мысли. Хотя в контрактах эта статья предусмотрена — рассмотрение споров в женевском суде.

— В последнее время идет активная работа по созданию для работы в Венесуэле Национального нефтяного консорциума (ННК), акционерами которого стали все крупнейшие российские нефтяники. Войдут ли в него венесуэльские проекты ЛУКОЙЛа?

— Пока блок Хунин-3 в Венесуэле, которым занимался ЛУКОЙЛ, и блок ТНК-ВР (Аякучо-2.— "Ъ") не входят в состав ННК. Прежде всего, надо завершить этап переговоров с венесуэльской стороной по тому блоку, который предназначается для самого ННК. После этого мы готовы сесть и рассмотреть с другими участниками вариант вхождения наших активов в единый проект.

— Принципы работы ННК и критерии для подбора проектов уже сформированы?

— У нас есть полное понимание принципов подготовки вопросов, выносимых на обсуждение, и принятия решений. В совет директоров ННК входят все первые руководители нефтяных компаний, в том числе и я, председателем является Игорь Иванович Сечин. Мы считаем, что на начальном этапе такой уровень участия в совете директоров необходим, чтобы оперативно принимать решения по проекту. Как он будет управляться потом — это договоренности будущего. Но все решения принимаются только единогласно, каждая сторона имеет право вето, и мы считаем, что это дает нам, российским компаниям, возможность получать уникальный опыт совместной работы. И я, в том числе и на совещании у премьера, предлагал применить этот опыт для освоения арктического шельфа России, чтобы и государственные, и частные компании объединили свои усилия по подготовке этих месторождений.

— ННК создан как локальный проект или он будет представлять российских нефтяников и в других странах, например в Туркмении?

— Пока это локальный проект для работы в Венесуэле. Для другой страны можно создать другой консорциум с другими или теми же участниками. Каждая такая структура должна быть нацелена на реализацию конкретного проекта в конкретной стране с конкретным законодательным полем. Венесуэла — знаковый проект, который ответит на многие вопросы: о нашей совместимости с партнерами, об умении подобрать команду. С властями Туркмении у нас в последнее время контактов нет, обсуждение проектов остановлено. Думаю, что наши туркменские коллеги формируют новое законодательство и новые правила, на базе которых будут строить свою стратегию ведения переговоров по предоставлению участков для разведки и разработки.

— Собственный перерабатывающий завод в Латинской Америке вас еще интересует?

— Пока мы не рассматриваем такую возможность. Экономика переработки достаточно сложная, а вот стать надежным поставщиком стратегического партнера в части обеспечения его нефтью, такого как ConocoPhillips, который является крупнейшим переработчиком на территории США,— это наше большое преимущество.

— От заправок в США отказываться не планируете?

— Сейчас тенденция такова, что крупные компании выходят из этого бизнеса, сохраняя свое наименование на этих заправках. Их новые владельцы будут обязаны покупать топливо у нас и нести наши цвета, логотипы. Но у нас есть и очень эффективные заправки, которые находятся на федеральных трассах, в Нью-Йорке, полностью заправки продавать пока не будем.

— Вы уже закрыли сделку по выкупу доли ВР в Lukarco?

— На конец сентября запланирован визит в Москву президента ВР Тони Хейворда, мы договариваемся о встрече.

— Цена сделки не изменилась?

— Пока диапазон прежний — $1,5-1,6 млрд.

— Покупка доли в Repsol вас еще интересует?

— Нас интересуют все компании, которые добывают нефть, но пока конкретных переговоров по этой копании не идет.

— ЛУКОЙЛ уже больше года спорит с Федеральной антимонопольной службой (ФАС) по поводу уровня цен на нефтепродукты. У вас появилось понимание, какой должна быть структура ценообразования, чтобы удовлетворять требованиям ФАС?

— Россия отошла от плановой экономики и перешла к рыночной. Поэтому сегодня выделить нашу страну из общего рынка невозможно. Всегда существует так называемая экспортная альтернатива (экспортная цена за минусом пошлины и транспортных расходов.— "Ъ"). Так что мы считаем, что стоимость нефтепродуктов должна формироваться на базе котировок агентства Platts за минусом экспортной пошлины, как это происходит во всем мире. Мы сделали ряд предложений ФАС о выработке формулы цены. Она была бы достаточно гибкой и давала нашим потребителям возможность четко предсказывать, сколько будут стоить нефтепродукты при росте цены на сырье и при падении цен. А когда у нас в стране цена на 30-40% ниже, чем у наших соседей, мы чувствуем огромный отток топлива с рынка.

— Какой ответ вы получили от ФАС?

— Идет дискуссия.

— ЛУКОЙЛ практически не принимает участия в торгах на бирже Санкт-Петербурга. Почему?

— Мы считаем, что биржевая торговля определяет действительно рыночную цену, если этот процесс выстроен объективно. Но сегодня мы сбалансированная компания и производим столько бензина, сколько продаем на своих заправочных комплексах. Выходить на биржу, чтобы наши структуры покупали у нас топливо? Это нам неинтересно. А часть дизельного топлива, которое продаем на оптовом рынке, мы проводим через биржу.

— Но это совсем незначительные объемы.

— Они дают возможность понять, как функционирует биржа, как работают гарантии по возврату денег в ходе заключения сделок, какова система страхования. Все эти детали должны быть отработаны. К сожалению, сегодня есть нюансы, которые не позволяют нам торговать в больших объемах. Они относятся в том числе и к системе страхования, и к вопросам, связанным с подбором контрагентов и их аттестацией.

— Если цены формируют рынок, то почему на прошлой неделе бензин Аи-92 в Москве на заправках ЛУКОЙЛа стоил 21,6 руб. за литр, а в Нижнем Новгороде, где у компании есть НПЗ,— 21,8 руб.?

— Цифры, взятые за отдельный период, не характеризуют рынок. В каких-то регионах происходит рост, где-то он задерживается, где-то идет снижение цен.

— По какому принципу устанавливаются цены на топливо для сельхозпроизводителей?

— Мы используем цену, которая сложилась в момент заключения контрактов с сельхозпроизводителями. То есть мы фактически зафиксировали январскую или февральскую стоимость топлива. Заключаем договор и отпускаем нефтепродукты в течение трех-четырех месяцев.

— А если цена падает?

— Значит, мы выигрываем, а они рискуют. Так же было с Минобороны, когда мы заключали соглашение на квартал, а цена начала падать, но по контрактам они все равно платили. Бывает и наоборот — цены взлетают, а мы продаем продукцию по старым.

— То есть специальных льгот не существует?

— Не существует.

— Ваша совместная компания с "Газпром нефтью" ведет какую-либо деятельность?

— Она находится в состоянии поиска и анализа новых инициатив, и мы надеемся, что заработает.

— Вы договорились с "Газпромом" о приеме газа, который будет добываться на Каспии?

— Около 6 млрд куб. м газа в год предполагаем перерабатывать на нефтехимическом заводе, который будет строиться в Буденновске. На остальные 6 млрд куб. м "Газпром" дал нам точку врезки в газопровод. У нас есть собственные потребители — ТГК-8. И мы будем договариваться, чтобы часть газа направлялась на их нужды. Поэтому договорные отношения будут сложными: часть газа будет продаваться, часть — поставляться на наши объекты. Основные объемы газа на Каспии будут добываться на Хвалынском месторождении (8 млрд куб. м), где на условиях СРП мы работаем в консорциуме с казахскими партнерами. Консорциум будет отдельно заключать договор на подключение к системе "Газпрома". Сегодня мы ведем переговоры только о том газе, который контролируем самостоятельно.