С тех самых пор, как президент Барак Обама предложил нажать на кнопку перезагрузки в российско-американских отношениях, в Центральной и Восточной Европе нарастает беспокойство по поводу того, что Белый дом теперь не будет придавать такое важное значение нашей безопасности. Обама отказался от идеи развернуть в Польше и Чехии системы противоракетной обороны, и это, казалось бы, стало ещё более веским поводом испытывать страх, а тот факт, что о своём решении он объявил в семидесятую годовщину нападения Сталина на Польшу, вызвал бурную волну тревог из-за истинных намерений Вашингтона.
Но было бы ошибкой считать, что историческое совпадение может нести в себе какое-либо значение с точки зрения дипломатии. Единственный осмысленный диалог о безопасности в Восточной Европе может сводиться только к одному вопросу: как нам сделать атмосферу более конструктивной? Вопрос не в том, надо ли разряжать напряжённость между США и Россией, а в том, как это делать. Откуда взялась эта напряжённость, что за ней стоит — недопонимание, память или злоба? Или же есть более глубинные причины? Частично ответ кроется в менталитете, свойственном нашему региону. Многие наши люди помнят долгие десятилетия и оккупации и потому волнуются из-за того, что США и Россия будут определять нашу судьбу за нас.
Некоторые жители нашего региона настолько щепетильны, что даже попытки реформировать и в большей степени интегрировать структуры Европейского Союза кажутся им поползновениями на их свободу, которую они с таким трудом завоевали. Можно назвать это «ялтинским синдромом» — в честь конференции, на которой Сталин, Рузвельт и Черчилль разделили наш континент на сферы влияния.
Разделение Европы на два лагеря, восходящее ко временам «холодной войны», глубоко отпечаталось в наших умах, но мы, жители Центральной и Восточной Европы, должны преодолеть собственные воспоминания. История — это не рок. География, конечно, — это в некотором смысле рок, и в нём мы обречены быть соседями России. А значит, именно нам, равно как и российским лидерам, предстоит выстроить взаимовыгодные отношения между нашими странами.
Сейчас такой период, когда Россия после долгих лет неуверенности вновь поднимает голову, что многими нашими соседями воспринимается как проявление агрессии. Но было бы неправильно интерпретировать нынешнее поведение России исключительно в свете имперских вылазок Советского Союза и Российской империи.
В сентябре премьер-министр Владимир Путин выступил с осуждением пакта Молотова—Риббентропа, чем продемонстрировал, что Россия начинает понимать глубину ран, нанесённых ею соседям. Диалог об исторической ответственности начат, и теперь он должен продолжиться. И до тех пор, покуда не будет внесена ясность в вопросы, связанные с нашим прошлым, между нами не будет доброжелательности в будущем.
Между тем ущерб, понесённый российской экономикой из-за мирового финансового кризиса, показал, как на самом деле узки пределы амбиций России на международной арене. Недавно министр финансов Алексей Кудрин заявил, что накопленные за десятилетие заоблачных цен на нефть и газ богатства могут быть растрачены за два года, если сохранится текущий уровень расходов; из этого следует, что российские лидеры должны понимать: России, как и Украине и прочим странам Центральной и Восточной Европы, нужен стабильный мир. России он нужен затем, чтобы диверсифицировать свою экономическую систему, уведя её в сторону от узкой и неэффективной природно-ресурсной базы.
Трения в нашем регионе могут быть сняты только совместными проектами. Поиск вариантов сотрудничества стал основной отличительной чертой политики моего правительства не только в отношении России, но и в отношении Европы и трансатлантических отношений в целом. Соглашение о поставках газа, заключённое нами с Россией в начале 2009 года, позволило Европейскому союзу и Украине начать модернизировать сеть трубопроводов моей страны и повышать эффективность нашей энергетики. Мы надеемся, что Россия примет участие в этом открытом и прозрачном проекте реконструкции; надеемся мы и на участие Китая. Подобная схема сотрудничества в сфере энергетики станет шаблоном для других видов сотрудничества, благодаря которым будет развеяна атмосфера подозрительности в регионе и туман всеобщего недоверия.
Я не питаю иллюзий относительно проблем, могущих возникнуть в процессе. Но конечная наша цель, во всяком случае, находится вне сомнений. Европеизацию Украины и всего региона я считаю неотделимой от модернизации. Нынешний мировой экономический и финансовый кризис как ничто другое ясно показал: Украина должна сближаться с Европой. Уникальный сплав национальных и транснациональных компонентов, характерный для Европейского союза, — это наилучший вариант преодоления барьера, лежащего между Россией и народами Центральной и Восточной Европы. Безусловно, объединяющая фигура Барака Обамы поможет этому процессу. И несмотря на весь страх и всё недоверие, унаследованное нами из прошлого, снижение трений с Россией выгодно нам всем. В противном случае мы так и не выберемся из капкана собственного прошлого.
