"Мы порой бываем неконкурентоспособны"

Сегодня АФК "Система" представит стратегию развития предприятий башкирского ТЭКа до конца 2013 года, купленных компанией год назад и объединенных под управлением "Башнефти". Какой должна стать компания через четыре года, на какие активы она претендует в России и за рубежом, “Ъ” рассказал президент "Башнефти" ВИКТОР ХОРОШАВЦЕВ.
— В этом году "Башнефть" стала лидером по темпам роста добычи среди российских компаний. Перед вами изначально ставилась задача повысить добычу почти на 20%?

— Основная задача, которую определил новый собственник, когда мы начинали работать, формулировалась иначе: сохранить уровень нефтедобычи. Добывающий блок — основа бизнеса "Башнефти", и падения производства нельзя было допустить, хотя на протяжении предыдущих лет добыча в компании по целому ряду объективных причин постепенно снижалась. Для этого, прежде всего, необходимо было оценить состояние дел.

До "Башнефти" была "Белкамнефть" (в 2000–2003 годах гендиректор компании, которую затем приобрела АФК "Система".— “Ъ”), добывающая компания в соседней Удмуртии. Тогда в "Белкамнефти" мы практически с той же командой, что и сейчас, начинали работу на Вятском месторождении, где падение добычи составляло 5–7% в год. И нам удалось не только остановить падение, но и нарастить производство до 2 млн тонн в год.

В "Башнефти" задача схожая, только более масштабная. И я не сомневался, что, решив ее на участке, где пробурено 1,5 тыс. скважин, мы теми же методами решим ее и там, где есть 16 тыс. скважин. Тем более что по объемам работ, по степени выработанности месторождений это тоже схожие проекты. Нет большой разницы между Вятской площадью "Белкамнефти" и, к примеру, Арланским месторождением "Башнефти". Геологи, которые отлично справились с этой работой в "Белкамнефти", теперь делают ее здесь. А моя задача состояла в том, чтобы создать этим людям условия для работы. Казалось бы, что нового можно сделать в добыче, где все давно известно? Но, например, когда соревнуются люди на совершенно одинаковых мотоциклах, кто-то побеждает, а кто-то проигрывает. И никого не удивляет, что так получилось. Все дело в технике вождения. Так и здесь.

— То есть того роста, который получился, от вас не ждали?

— Когда в июне 2009 года мы доложили акционеру, что по итогам года сможем перешагнуть рубеж добычи в 12 млн тонн нефти, то, конечно, это вызвало определенное удивление. И хотя сейчас перед нами ставятся уже более серьезные и трудоемкие задачи, они по-прежнему достижимы. Никто же не требует от нас органического роста добычи до 25 млн тонн нефти в год.

— А каких результатов от вас ждут?

— Точную цифру сегодня назвать невозможно. Пока мы планируем, что к 2013 году, если ситуация на рынке будет стабильной, годовой уровень добычи будет около 15 млн тонн нефти.

— Еще в прошлом году в качестве перспективы по добыче назывался объем 17 млн тонн нефти в год. Сохранились ли эти планы и когда они могут быть выполнены?

— Как говорят наши специалисты, можно добывать и 17 млн тонн нефти. Вопрос в эффективности этой добычи. Ведь наша задача не просто достичь каких-то пиковых показателей, получить орден, а после этого уйти. Мы говорим о том, что месторождения должны работать в оптимальном режиме многие годы. А дальнейшее снижение объемов добычи на этих месторождениях должно происходить закономерно. Мы продолжаем работу по изучению структуры наших месторождений и построению геологических моделей. Обычно это занимает три-четыре года, а иногда и больше, но мы рассчитываем, что уже через полтора-два года окончательно прояснятся возможности дальнейшего развития и цифры могут измениться. В большую сторону. Но пока "полка" (стабильный уровень добычи— “Ъ”) определена в 15 млн тонн.

— За счет чего вам удалось так сильно нарастить добычу?

— Темпы роста нашей добычи многих удивили. Мне даже задавали вопрос, не подкачиваем ли мы нефть из хранилищ. Отвечаю: у нас просто нет такого количества хранилищ, ни подземных, ни наземных, кроме самих месторождений. Столь активный рост добычи возник не из воздуха — это результат целенаправленных усилий компании во второй половине 2009 года. Была проделана громадная работа по анализу действующего фонда скважин и пересмотру сетки бурения по новым скважинам. У нас более 170 новых скважин, и изначально мы планировали средний дебит по каждой из них в объеме 4,5–5 тонн, а в результате получили более 7 тонн в сутки. Это на 40–50% выше относительно уровня 2008 года.

В прошлом году мы провели более 3 тыс. разнообразных геолого-технических мероприятий, направленных на повышение нефтеотдачи, и они дали серьезный результат. Многие использованные нами технологии раньше не применялись в "Башнефти", по крайней мере на регулярной основе. Например, такие как большеобъемная кислотная обработка скважин, гидроразрыв пласта и ряд других.

Хорошо себя зарекомендовало бурение боковых горизонтальных стволов, которые мы стараемся строить в краевых зонах, где это позволяет прирастить запасы.

Нам удалось снизить обводненность на 0,4% при незначительном — на 2,5% — увеличении отбора жидкости. И резервы на этом направлении весьма существенные. В том числе за счет управления закачкой, перевода нагнетательных скважин в добывающие и наоборот, изменения направления вытеснения, отключения самых обводненных скважин, отсечения обводненных интервалов, снятия скин-эффекта и т. д.

Мы начали контролировать и рассчитывать режимы работы по всем скважинам, оборудованию, просчитывать ячейки заводнения.

В результате всех этих действий рост добычи в прошлом году составил 4,7%, а в этом году по сравнению с первым кварталом 2009 года мы получили рост около 17,5%. Но как только мы догоним сами себя, темпы роста несколько снизятся.

— Какой рост предусмотрен в этом году?

— Около 10%.

— Если добычу можно было нарастить за довольно короткий срок, почему "Башнефть" не делала этого раньше?

— Вероятно, перед прежней командой стояла задача сохранить определенную "полку" по добыче, не увеличивая процент обводненности. Но сегодня появились новые технологии, пришли новые специалисты, которые имеют другой опыт работы и перед которыми стоят иные задачи.

Наша цель — это построение вертикально интегрированной компании. А для того чтобы эта структура получилась полноценной, объем добычи нефти должен как минимум равняться объему переработки. В этом у нас, к сожалению, есть определенный дисбаланс. И именно поэтому для нас принципиально важна задача, связанная с увеличением объемов добычи.

Сегодня "легких" проектов по добыче нефти практически не осталось. Отрасль все чаще и чаще сталкивается с необходимостью добывать проблемные, тяжелые, вязкие нефти, себестоимость добычи которых сегодня составляет $50–70 за баррель, а в некоторых случаях может доходить до $200. Эта ситуация стимулирует активное развитие технологий добычи, направленных на снижение удельных затрат.

И вполне возможно на рубеже 2013–2014 годов мы поймем, что наши производственные планы были весьма и весьма скромны.

— Каким был объем капзатрат в 2009 году?

— Не всегда можно напрямую связывать размер капзатрат с той эффективностью, которая достигнута. В 2009 году мы пересмотрели бюджет и снизили инвестиции. И безусловно, сделали правильно. Нам надо было осмотреться, разобраться с тем, что мы имеем, понять, куда вкладывать деньги и что за эти деньги мы получим. В результате мы провели перераспределение капзатрат, поменяли приоритеты бурения и снизили вложения, но нефти начали получать больше. В итоге у нас сложилась, как может показаться, парадоксальная ситуация: раньше капзатраты были выше, но наблюдалось падение добычи, сейчас они меньше, но добыча растет. АФК "Система" до прошлого года практически не занималась нефтедобычей, рынок сомневался в нашей индустриальной экспертизе. И нам, конечно, важно было доказать, что мы сможем работать с этим активом, хотя он и непростой в управлении. И это желание доказать тоже сыграло свою позитивную роль. Хотя понятно, что все было не так легко, как может показаться со стороны.

— Какова себестоимость добычи?

— Мы снизили себестоимость в 2009 году где-то на 8–10%. В том числе за счет организации закупок услуг, материалов на тендерной основе. В этом году капвложения будут увеличиваться, что обусловлено задачей по увеличению объемов добычи до 13,4 млн тонн.

— Недавно вы завершили аудит запасов. Он не принес каких-нибудь неожиданностей?

— Нет, у нас даже произошел рост коммерческих запасов за последний год. Это тоже хорошо. С одной стороны, мы извлекаем нефть, с другой — коммерчески запасы растут. Нам бы, конечно, хотелось, чтобы наша ресурсная база росла более серьезными темпами, но без приобретения новых месторождений это невозможно.

— Какие регионы вы рассматриваете?

— Для компании наиболее привлекательными регионами являются Республика Коми, Красноярский край, Иркутская область. В конце прошлого года мы выиграли три лицензии в Башкирии. Кроме того, мы работаем в Ханты-Мансийском АО — этот регион нам по-прежнему интересен, и мы планируем изучать ситуацию и там. Мы будем рассматривать все возможности и, когда объявят конкурс на месторождения имени Требса и имени Титова (Ненецкий АО.— “Ъ”), в зависимости от условий конкурса будем принимать решение об участии.

— Когда будете принимать решение по участию в конкурсах?

— Когда оценим, возможности приобретения и результат, который в итоге можем получить.

— Вы рассматриваете возможность участия в конкурсе по месторождениям имени Требса и имени Титова в альянсе с другими компаниями?

— Условий мы пока не знаем, так что возможны разные варианты. Но, безусловно, существует желание идти самостоятельно.

— А возможность приобретения уже готовых активов не рассматриваете?

— Мы не исключаем этого. И недавно приступили к соответствующей аналитической работе, начиная с сегмента добычи и заканчивая сегментом по реализации нефтепродуктов. Нас интересуют розничные сети, и в этом вопросе уже есть определенные сдвиги.

— И по добыче, и по рознице?

— Пока только в рознице. Думаю, к конкретному результату мы подойдем через полтора-два месяца и тогда сможем сделать какие-то объявления. В принципе, сегодня есть предложения и по добывающим активам. Но, к сожалению, как это часто бывает, мы понимаем, что актив не стоит тех денег, которые за него просят. Сейчас многие видят, что нефть стоит дорого, и думают, что смогут продать что угодно по высокой цене. Но сегодня нашей целью является не просто рост запасов, а приобретение высокоэффективных активов. Интересных предложений, где сочетание эффективности и цены было бы для нас приемлемым, пока, к сожалению, нет.

— А в каких регионах смотрите розничные активы?

— Традиционные регионы деятельности, расположенные вокруг Башкирии,— Челябинская область, Екатеринбург и Свердловская область, Удмуртия, Татария.

— "Система" несколько месяцев назад подписала соглашение с индийской ONGC, предусматривающее сотрудничество в нефтяной сфере. Вы обсуждаете с индийцами какие-то конкретные проекты?

— Я не участвовал ни в подписании, ни в обсуждении, поэтому не могу прокомментировать.

— В своей стратегии вы учитываете активы "Русснефти"?

— Я считаю,— и эта позиция нашла понимание и у бизнес-единицы (бизнес-единица ТЭК АФК "Система".— “Ъ”), и у акционеров,— что преждевременно принимать в расчет активы "Русснефти" до тех пор, пока окончательно не прояснится конфигурация проекта. А строить планы, базируясь на результатах незавершенной сделки, было бы, наверное, неправильно. В любом случае, процесс переговоров ведет АФК "Система", деталей и подробностей я не знаю и обсуждать их не могу.

— Но от того, будет нефть "Русснефти" поступать на заводы "Башнефти", зависит, стоит ли продлять соглашение с нынешними поставщиками.

— У нас нет жестких условий с нашими партнерами по загрузке заводов. Есть годовые контракты, существует возможность их досрочного прекращения при определенных условиях и взаимном согласии.

— Какие планы по развитию переработки предусматривает стратегия?

— Мы собираемся переходить на выпуск "Евро-4" раньше, чем это предусмотрено техрегламентом (с начала 2012 года.— “Ъ”). Согласно Налоговому кодексу, это позволит нам получать льготу по акцизам. На "Евро-5" тоже постараемся перейти раньше, чем определило российское правительство. Модернизация позволит не только решить жизненно важные проблемы с экологией, но и повысить конкурентоспособность нашей продукции в Европе. Ведь сегодня до 50% топлива, которое выпускается в России, экспортируется. И если мы будем отставать от принятых стандартов, то потеряем рынки, на которых можем работать.

А пока как происходит? Решили: давайте перейдем на новые техрегламенты. Потом подумали-подумали: давайте перенесем их ввод. Но ведь подготовка к переходу — это длительный процесс, его нельзя регулировать по принципу выключателя, который можно включить или выключить. Даже с учетом того, что за последние пять лет в модернизацию наших заводов было вложено более $1 млрд, нам все равно требуется еще год для реализации этой задачи. Поэтому, если мы остановим процессы, которые сегодня уже запущены, получается, что эти деньги выброшены на ветер.

— Сколько еще инвестируете в переработку?

— Сейчас мы разрабатываем план модернизации заводов до 2015 года, но окончательно он пока не утвержден.

— После того как "Система" купила "Башнефть" и уфимские НПЗ, заводы отказались от использования давальческих схем. Как сейчас происходит реализация продукции?

— В рамках "Башнефти", которая является управляющей компанией для предприятий башкирского ТЭКа, создано коммерческое подразделение, работающее по нескольким направлениям. Первое — поставки на внутренний рынок, которые осуществляются по железной дороге либо трубопроводным транспортом. Второе — экспортные поставки, которые мы осуществляем как с заводов, так и на границе приблизительно в равных объемах. По некоторым направлениям у нас уже сформированы свои логистические схемы, поэтому мы можем продавать свою продукцию самостоятельно.

— Что нужно, чтобы стать покупателем продукции?

— У нас разработан регламент аккредитации. Если покупатель ему соответствует, с ним подписывается контракт. Есть еще дополнительная электронная площадка, на ней в режиме аукциона мы продаем те продукты, которые имеют дефицит на рынке.

У экспорта немного другой принцип. Есть определенные виды продукции, которые мы выставляем на тендер на условиях заключения годового контракта. В этих тендерах участвует целый ряд трейдеров — Vitol, Glencore, Litasco и другие.

— Насколько компании интересно участвовать в биржевых торгах?

— Биржевые инструменты должны быть обязательно. Но не надо забывать, что мы перерабатываем более 20 млн тонн нефти в год, и если выставить на биржу все наши объемы,— а это почти 17% рынка бензинов,— мы просто не сможем их продать.

— Другие компании уже обещали продавать на бирже по 10–15% от объема поставок на внутренний рынок, вы к этому готовы?

— И мы должны довести объем продаж до 10%, но мы не должны подвергать риску свой бизнес. Ведь если произойдет срыв отгрузки, возникает риск затаривания, что может, в свою очередь, привести к остановке заводов. Так что работа биржи должна быть отлажена как часы, а при крупных объемах это очень сложно, и на это потребуется время. Поэтому нефтяные компании так медленно наращивают объемы торгов на бирже.

— Существующая конфигурация работы с трейдерами вас устраивает?

— Мы прекрасно понимаем, что у нас есть ахиллесова пята — необходимость закупки нефти. Мы ее закупаем на внутреннем рынке по формульной цене, которая может быть достаточно высокой. Поэтому нам очень важно работать не только в крупнооптовом сегменте, но и выйти на мелкий опт, чтобы получить дополнительную маржу. И чем ближе мы будем подходить к конечному потребителю, тем выше будет маржинальность, что позволит нам компенсировать проблему дорогой нефти. А пока мы порой бываем неконкурентоспособны с предложением тех объемов нефтепродуктов, которые производим из купленной нефти. Понятно, что все зависит от конъюнктуры, но такие ситуации возникают. Поэтому нам очень важно продвинуться в мелкооптовую торговлю. Для этого нужно выйти в регионы, открывать региональные представительства, в перспективе начинать реализовывать джобберские проекты. Я надеюсь, что разработанная нами в этом направлении программа в течение 2010 года покажет свою эффективность. И тогда мы уже очень серьезно нивелируем наши риски, связанные с закупкой сибирской нефти.

— Какая сейчас маржа переработки?

— У нас комплексная маржа по всему перерабатывающему блоку, и она нас устраивает.

— А маржа по переработке нефти, купленной у сторонних компаний?

— Во всяком случае, сегодня мы не отказываемся от закупок. А в убыток себе мы бы не работали.

— Какие планы по развитию розничного бизнеса?

— Сейчас у нас 319 заправок, через которые мы реализуем около 800 тыс. тонн нефтепродуктов. Мы бы хотели увеличить этот показатель на 15%.

— Стратегия предусматривает увеличение общего объема переработки?

— До 22 млн тонн нефти в год.

— Почему именно "Башнефть", а не "Система" решила купить акции "Системы-инвест"? И планируется ли выкупать оставшиеся 10%?

— Трейдеры, владевшие этим пакетом, решили вести переговоры непосредственно с нашей компанией. По оставшимся 10% переговоры тоже идут.

— Как вам удалось договориться о цене, которая существенно ниже рыночной?

— Цена устроила обе стороны.

— Вы решили, что будете делать с 25% "Системы-инвест"?

— У нас есть определенные стратегические планы в отношении "Системы-инвест", которые я пока не хотел бы озвучивать.

— За время вашей работы не было никаких сюрпризов, связанных с собственностью?

— Нет, мы купили то, что нам и было обещано прежними собственниками.

— Есть активы, которые компания намерена продавать?

— У компании очень много непрофильных активов. Это социальные объекты, здания, магазины. Нельзя принять решение по всем объектам сразу. Существуют разные подходы, и мы разрабатываем специальную программу, связанную с непрофильными активами. Пока она не утверждена, но мы эту проблему понимаем и создали для ее решения специальное подразделение.

— Сервисную службу продавать не будете?

— Пока не собираемся. Ведь до сих пор никем не доказано, что аутсорсинг имеет преимущество перед внутренними структурами или наоборот. "Сургутнефтегаз", например, работает по одной схеме, ТНК-ВР — по другой, но и те и другие достаточно эффективны. Так что нужен очень взвешенный подход. Самое главное — услуги должны быть адекватны рынку по цене и качеству. Если это так, нам нет никакого смысла искать кого-то на стороне.

— Для развития компании нужны значительные средства. Вы обсуждали с акционером дивидендную политику "Башнефти"?

— Наша задача зарабатывать прибыль, делить ее — не наша прерогатива. Мы обязаны рассчитать, сколько компании необходимо для развития, исходя из задачи обеспечивать не только стабилизацию работы, но и рост результатов.

— У "Башнефти" есть опционная программа?

— Конечно. Она запущена с 1 января и привязана к капитализации компании. Это так называемые фантомные акции.

— Сколько менеджеров в ней участвует?

— Не хотел бы называть, но все эти решения одобрялись акционером.

— Планируете ли вы принимать участие в зарубежных проектах?

— Да, хотя все интересные нам проекты пока находятся на очень предварительной стадии переговоров и обсуждений. Сегодня мы еще структурно не готовы заниматься этим вопросом в полном объеме.

— Какие страны рассматриваете?

— Прежде всего, это Ирак, где "Башнефть" уже работала в 1998–2000 годах. Опыт, который "Башнефть" получила в этой стране, и сегодня очень ценен, сохранился значительный объем интересной документации. Так что, если возможность нам представится, мы рассчитываем возобновить процессы, запущенные десять лет назад

— А другие страны?

— У нас есть предложения от трех-четырех стран, с которыми ведутся предварительные переговоры, но говорить о чем-то конкретном пока преждевременно.

— Но это проекты за пределами Ближнего Востока? В Африке или Латинской Америке?

— Эти регионы "Башнефть" тоже интересуют. Есть общий перечень из 10–15 стран, куда любая нефтяная компания хотела бы зайти, чтобы поучаствовать в проектах на условиях СРП (соглашение о разделе продукции.— “Ъ”) или сервисного подряда. В этом смысле мы ничем не отличаемся от других.

— Почему "Башнефть" вообще решила заниматься проектами за пределами России?

— Те объемы коммерческих ресурсов, которые могли быть обнаружены в нашей стране, весьма ограниченны. Мы знаем, что есть шельфовые участки в РФ, но на шельф мы пока не собираемся. Любая компания, которая рассчитывает стать крупной, будет обращать свой взор за рубеж. А мы ставим перед собой именно такую задачу и рассчитываем, что в перспективе сможем добывать ежегодно 25–30 млн тонн нефти.

— Это перспектива какого года?

— Год я не назову. Но ясно, что на все страны, которые обладают такими ресурсами, смотреть надо. У нас есть технические возможности, есть специалисты, которые могут работать. Я сейчас говорю про геологов и про наш проектный институт. Есть свои буровые бригады и мощности, есть хорошие строители. Поэтому мы вполне можем поучаствовать в конкурсах или тендерах и получить на тех или иных условиях какой-то актив.

— Акционер поддерживает ваши начинания?

— Именно он и ставит перед нами такую задачу.