Катастрофическими пожарами лета 2010 года Россия обязана аномальной жаре и кризису в лесном хозяйстве.
Небывалая жара и сильная засуха оказались традиционно неожиданными для метеорологов. Еще весной Гидрометеоцентр России прогнозировал на лето-2010 вполне среднестатистическую температуру. Небольшое ее превышение ожидалось лишь в некоторых регионах Сибири и на Урале. Похожие безобидные прогнозы на это лето были и у МЧС.
Но жара пришла в европейскую часть России еще в июне, а в июле уже было побито множество температурных рекордов. Сначала жара преодолевала только месячные, июльские и августовские рекорды, потом стала бить рекорды лета вообще. Дождей же выпало ниже нормы, а в некоторых районах осадков не было все летние месяцы. «Это была катастрофическая засуха, такой продолжительной жары не было все 130 лет метеонаблюдений»,—напоминает декан лесного факультета Московского государственного университета леса Владимир Липаткин. При такой засухе достаточно порывов ветра скоростью всего 5–10 метров в секунду, чтобы тлеющий источник огня дал открытый огонь, говорит Липаткин. А такого солнца хватает, чтобы луч, пройдя через осколок стекла как сквозь линзу, зажег траву.
В отличие от жары, нынешние пожары были предсказаны учеными из Института прикладной математики имени Келдыша РАН. Проанализировав статистику по пожарам в России и их тушению, математики сделали вывод, что из-за износа техники, слабого финансирования пожнадзора и проблем с ранним обнаружением очагов «любой достаточно засушливый год может стать катастрофическим». Исследование вышло в 2008 году.
Первые крупные лесные пожары вспыхнули в начале июля 2010 года в Удмуртии, Марий Эл, Нижегородской и Рязанской областях. К концу месяца леса горели почти по всей стране к западу от столицы, следом загорелись и торфяники. Дым и гарь от торфяных и лесных пожаров стали доноситься до Москвы и Подмосковья практически при любом направлении ветра. Сейчас горят больше 20 регионов—от Чукотки до Смоленска.
Но до поры до времени казалось, что все как всегда: к пожарам летом в России привыкли, леса горят каждый год. Президент Дмитрий Медведев уехал отдыхать в Сочи. Ушел в плановый отпуск глава подмосковного лесного хозяйства Сергей Гордейченко. Пока его не было, в Московской области сгорел, например, поселок Остафьево. От него до МКАДа было меньше 10 км.
«Катастрофичность нынешней ситуации—не в большой площади пожаров, а в том, что они вспыхнули в районах с большой плотностью населения»,—говорит Владимир Липаткин. Уже во второй половине июля в центральной России пожары стали выжигать целые деревни и поселки, а счет погибших пошел на десятки человек. Масштаб трагедии стал ясен, когда 29 июля буквально за полчаса сгорела деревня Верхняя Верея Выксунского района Нижегородской области. В Подмосковье так же стремительно полностью сгорела маленькая деревня Моховое. Дотла выгоревших поселков и деревень только в центральной России к моменту сдачи номера было больше десятка.
Разбор разносов
Когда Москва задыхалась от смога, президент заявил, что не стоит воспринимать его пребывание в Сочи как отпуск. Он вернулся в столицу, только когда стало известно, что под Москвой выгорела Центральная авиационно-техническая база ВМФ. До того главным представителем власти на пожаре был премьер Владимир Путин. Он съездил на два пепелища—в Верею и Моховое, где лично обещал погорельцам за госсчет еще до начала зимы восстановить дома. А чтобы строительство не затянулось, потребовал повесить на каждую стройплощадку по веб-камере. Первые работы на месте сгоревшей Верхней Вереи начались, по официальным сообщениям, спустя четыре дня после поездки премьера, когда в соседней Нижней Верее еще не окончательно миновала угроза пожара.
Разозленные бездействием, беспомощностью и равнодушием властей, погорельцы не жалели ругательств в адрес власти. За всех коллег ответил Владимир Путин—в письме блогеру top_lap. Матерясь, дачник из Тверской области обвинял чиновников в том, что они и сами не борются с пожарами, и населению мешают: засыпали пожарные пруды и заменили деревенскую рынду на неработающий телефон. Спустя сутки на требование «Верните мне бл…дь мою рынду, суки» премьер написал: «При наличии Вашего адреса рынду получите у губернатора незамедлительно». Ответ блогера разочаровал: «Получил рынду, хотя хотел услышать от премьера немного другое. Лучше, наверно, было поехать тушить пожары, как все нормальные люди, а не заниматься чатом с правительством».
Продали, теперь нанимают
Экологи и специалисты лесоохраны считают, что катастрофы можно было бы избежать, если бы не кризис системы управления лесным хозяйством. «Раньше я знал, что вот на этом участке у меня работает лесник Петров, он за все отвечает,—вспоминает начальник летно-производственной службы “Авиалесоохраны” Виктор Сементин.—А сейчас у лесника Петрова нет времени в лес выйти, знай только бумажки пиши, и даже пожар тушить он права не имеет!» К середине 2000-х лесоохрана фактически перестала существовать.
А федеральные власти передали ответственность за лес на уровень регионов. По Лесному кодексу, за лес отвечает его арендатор, где они есть, а там, где их нет—региональные власти, которые получают из федерального бюджета субвенции на уход за лесом, проводят аукционы среди сторонних компаний. Побеждает фирма, предложившая самые дешевые услуги. Бывает, сердится Сементин, что аукционы выигрывают компании, никакого отношения к лесу не имеющие—например, в Волгоградской области победителями вышли компании, занимающиеся отделкой помещений. По данным руководителя лесной программы Greenpeace Алексея Ярошенко, в этом году субвенций на противопожарную подготовку было выделено меньше 3 млрд рублей на всю страну. «Ну и что на эти деньги можно сделать?—спрашивает координатор по лесной политике WWF России Николай Шматков.—Один раз провел трактор противопожарную борозду—все, деньги кончились».
Письмо с просьбой возродить в России службу лесоохраны собрало год назад больше 40 000 подписей, вспоминает Ярошенко. По его словам, создание и работа такой службы в 20 000 человек обходились бы государству в 20 млрд рублей в год. Это немало, но средний ущерб от пожаров за год в полтора-два раза больше, говорит эколог.
Возрождение службы авиационной разведки и тушения лесных пожаров требует 1,5 млрд рублей. «Мы были федеральным проектом, у нас было 6000 тушильщиков,—вспоминает Виктор Сементин из “Авиалесоохраны”.– Теперь вместо единой службы у нас 34 подразделения в регионах, самолеты кое-где продали коммерческим фирмам, а для авиаразведки у них же нанимают». В Нижегородской области, говорит Сементин, от услуг авиаразведки полностью отказались несколько лет назад. Там за лесами наблюдали «телеглаза» на вышках. Их объективы в дымке становятся «слепыми».
«МЧС, конечно, хорошо сейчас работает, но лесные пожары—это не их обязанность,—напоминает Николай Шматков.—Они работают только там, где есть опасность для людей или промышленных объектов. Нам показывают, как красиво Бе-200 льет воду в огонь—но ведь таких самолетов всего четыре на всю страну». Причем два из них постоянно задействованы в лесах у Федерального ядерного центра в Сарове. Но закупать надо не только самолеты. Местами не хватало даже раций, связь держали по мобильным.
От Александра II до Громова
Нынешняя децентрализованная система управления лесами не работает, потому что леса горят невзирая на административные границы, считают эксперты. «Сейчас у нас крайний губернатор, а что он может? Военных привлечь может? Резервистов поднять? Людей с предприятий снять?—вопрошает Липаткин из Университета леса.—Страшные пожары 1972 года тушили сотни тысяч человек, всех подняли».
Сильнейшие торфяные пожары, охватившие центральную Россию в 1972 году, вспоминают сегодня многие. Тогда тоже была засуха, Москва и Подмосковье надолго утонули в дыму. Информация о последствиях тех пожаров до сих пор закрыта, по некоторым данным, погибли 54 человека—в основном сотрудники торфопредприятий, проваливавшиеся в образовавшиеся на месте подземного пожара ямы. Возможно, что жертв было больше. «Мой учитель вспоминал, что тогда упустили начальную стадию пожаров и только, мол, Брежнев, вернувшись в Москву из отпуска и увидев дым, отдал приказ отправить на тушение торфяников армию и рабочих,—вспоминает доктор наук, завлаб лесной пирологии (науки о лесных пожарах) из Института леса РАН Петр Цветков.—А торф тушить очень сложно: при попадании на горячий торф холодной воды образуется непроницаемая корка, которая не пропускает воду ниже, и под ней торф может тлеть месяцами». Для проливки торфяников в Подмосковье даже привлекали экзотические трубопроводные войска Московского военного округа—за три дня до Оки дотянули три километра разборных труб.
Торфоразработки в соседних с Москвой областях начали вести еще при Александре II. Сейчас добыча торфа не ведется, и осушенные болота периодически предлагают обводнить. Идею поддерживают и в Greenpeace, и в WWF. В начале 2000-х об этой идее заговорило подмосковное руководство, и спустя почти десять лет губернатор Московской области Борис Громов опять напомнил о ней президенту. Член-корреспондент РАН, завкафедрой географического факультета МГУ Кирилл Дьяконов считает идею губернатора и Greenpeace нереалистичной: «Я не знаю никого в мире, кто бы, как Громов, планировал заливать торфяники водой. Потребуется 200–300 лет, чтобы снова “сделать” полноценное болото, и огромное количество воды, которую неоткуда взять».
Прогноз погоды
Справиться с огнем пожарным пока не удается. Метеорологи не берутся предсказать, когда же пойдут достаточно сильные дожди, чтобы помогать тушить пожары. В 1972 году торфяники под Москвой окончательно затушил только снег.
«В нескольких областях объявлен пятый, высший класс природной пожарной опасности,—говорит пиролог Петр Цветков из Института леса РАН.—Это значит, что пересохли даже негоримые леса и на территории лесного фонда не осталось преград в виде сырых участков леса».
Засухи повторяются регулярно, две-три в десятилетие, причем сильные—раз в 30 лет, говорит Цветков. Но такая, как сейчас, по его мнению, прошлый раз была даже не в 1972 году, а почти сто лет назад, в 1915-м. Тогда дым от масштабных пожаров так плотно и так долго висел в воздухе, что зерно не успело вызреть к сроку.
Жара, которая этим летом кажется аномальной, в последующие годы может стать привычной. По мнению директора Института физики атмосферы РАН Игоря Мохова, налицо общее повышение средней температуры на Земле. Прохладные, несущие дожди циклоны с Атлантики все реже смогут проникать на территорию России. На территории Западной Европы их «запирают» так называемые блокинги—мощные антициклоны, которые устанавливают у нас аномальную жару летом и сильные морозы зимой. Ученые пока не могут сказать, насколько часто будет повторяться ситуация 2010 года, но отмечают, что общая перестройка климатической машины на Земле ведет к росту экстремальных погодных явлений в России.
В подготовке статьи принимали участие Алексей Савкин и Полина Еременко
