Германия предложила создать механизм банкротства стран ЕС. Становиться банкротом никто не хочет
|
Изображение allaboutfx.blogiforex.ru |
В минувший вторник Греция вновь начала брать в долг-она выпустила облигации на €1,6 млрд. Вместо того чтобы испугаться, игроки обрадовались. Спрос на греческие бумаги в три с половиной раза превысил предложение, а европейская валюта укрепилась к доллару. Возвращение Греции на рынок можно считать хорошим признаком-страна находит деньги без чрезвычайной помощи Международного валютного фонда и Брюсселя. На самом деле будущее евро по-прежнему в тумане, и в столицах ведущих стран ЕС сейчас ломают головы над тем, как не допустить новых кризисов, подобных греческому. Самый жесткий вариант предложила Германия: несостоятельных должников надо просто банкротить.
В сентябре министрам финансов стран ЕС предстоит определить новую валютную политику союза. Часть рецептов по спасению евро известна: еще в мае, в разгар греческих событий, их сформулировала Еврокомиссия. Главная идея: предупреждать проблемы. Прежде чем принять бюджет, члены ЕС должны будут согласовывать его в Брюсселе. Предполагается, что эта процедура под названием «Европейский семестр» поможет не набирать лишних долгов, которые чуть не привели Грецию к финансовой катастрофе.
Проблема в том, что многих предупреждать поздно. Собратья Греции по группе PIGS-Португалия, Испания и Италия-уже набрали долгов больше рекомендованных ЕС 60% ВВП, и экономики у этих стран слабые. Рейтинговое агентство Moody's только что снизило кредитный рейтинг Португалии сразу на две ступени, а нобелевский лауреат по экономике Роберт Манделл дал свою оценку рисков дефолта для отстающих европейских стран: 40% у Греции, 20% у Португалии и Испании, 10% у Италии.
Если одно из звеньев еврозоны окажется слабым, нужен план действий. На прошлой неделе журнал Spiegel раскрыл подробности такого плана, придуманного в германском Минфине. Если идею главы ведомства Вольфганга Шойбле воплотят в жизнь, в Европе появится еще один клуб кредиторов-Берлинский. Два клуба уже есть. Лондонский клуб объединяет частные банки, для которых давать в долг-работа. Парижский-страны, в основном богатые, которые дают деньги другим странам, в основном бедным, а потом годами ведут переговоры о рассрочке. Здесь больше политики, но основные правила игры понятны. У Берлинского задача изначально сложнее. Он должен быть закрытым: объединить страны ЕС и наладить отношения кредиторов и заемщиков внутри валютного союза, где формально все равны, а решения принимаются консенсусом.
Главное оружие нового клуба-возможность банкротства безответственного должника. Если компания объявила себя банкротом, то вступает в силу закон. Суд вводит внешнее управление, прекращаются выплаты по долгам и начинаются переговоры с кредиторами о том, сколько и в какие сроки они все-таки смогут получить.
Государствам закон не писан. Когда Аргентина или Россия объявляют дефолт, то искать решение проблемы приходится каждый раз заново. Со странами ЕС еще больше неизвестных. Когда возникла угроза дефолта Греции, никто не понимал, что будет с другими участниками еврозоны, повязанными единой валютой. Во многом из-за этой неопределенности евро так сильно трясло в мае-июне. Если бы Берлинский клуб работал, в Афинах уже сидели бы «комиссары» из более успешных стран ЕС, которые на месте решали бы, какие социальные льготы урезать грекам и при этом взять с них побольше налогов. Без ограничения финансового суверенитета нельзя, уверены в германском правительстве. Если бюджет уже трещит по швам, нельзя повышать зарплату госслужащим, как поступили в прошлом году в Греции.
Картина выглядит фантастической. Греческие демонстранты тогда уж точно устроили бы настоящую революцию, а не ограничились битьем витрин. Понятно, что против Берлинского клуба проголосуют страны вроде Испании, которые могут оказаться в состоянии «финансовой оккупации». Но Германии трудно будет договориться даже с ближайшим партнером. «Франция скажет: зачем нам механизм, связывающий руки, лучше принимать отдельное решение по каждой стране, исходя из конкретных обстоятельств»,-прогнозирует директор Центра Европейских политических исследований в Брюсселе Дэниел Грос.
Франко-германский тандем, от которого полвека зависел процесс объединения Европы, давно уже разделяют разногласия. Например, и в Париже, и в Берлине говорят, что кризис должен подтолкнуть Европу к более согласованной экономической политике. Но понимают это по-разному. Курс на сокращение расходов, по которому идет Германия, не вызывает энтузиазма у соседа. Германия ориентирована на экспорт, а французская экономика зависит от внутреннего потребления, поэтому резать бюджет французы не хотят.
Кроме государств, против банкротства по-берлински могут выступить и крупные банки. Частных инвесторов не устраивает нынешний хаос в еврозоне, но и порядок, предложенный Берлином, не вполне в их интересах. Недаром одна только публикация в Spiegel вызвала падение евро к доллару на 0,5%. При цивилизованном банкротстве кредиторы получают не все: как правило, в ходе переговоров часть задолженности списывается. А в случае с Грецией сценарий был другой: Афинам дали столько денег, сколько нужно было для расплаты с держателями ее облигаций.
Наблюдатели справедливо отмечали, что, пробивая пакет помощи Греции, страны ЕС, прежде всего те же Франция и Германия, были далеки от альтруизма. Основные кредиторы греков-французские и немецкие банки, такие как BNP Paribas и Commerzbank. Помогая Греции, развитые европейские страны помогали себе. Но правительства при этом все равно несли политический ущерб: деньги обыкновенных немецких (французских, бельгийских и т. д.) налогоплательщиков перекочевали в карманы богатых банкиров, пусть и «своих». Правительства уговаривали парламентариев, что Греция срочно нуждается в помощи и надо принимать непопулярные меры. Четкая процедура банкротства снимет хотя бы проблему срочности.
У предложения немецких чиновников есть и другой смысл. Если крупные частные инвесторы будут знать, что государство еврозоны может обанкротиться и часть вложенных в его бумаги денег точно будет потеряна, они лучше оценят риски. Должник набирает тем больше кредитов, чем легче их дают.
Якоб Киркегард из Петерсоновского института международной экономики считает, что Германия просто давит на партнеров, которые никак не могут перейти к экономной бюджетной политике. «Берлинский клуб-это попытка Германии донести послание: "Больше ни одной Греции"»,-считает эксперт. Одна только идея внешнего управления чего стоит. Ради нее придется внести изменения в Лиссабонский договор-европейскую квазиконституцию, которую принимали с таким трудом.
Хорошо, что радикальное предложение оставляет место для компромисса. В сентябре на настроение верхушки ЕС повлияют текущие новости: будет ли восстанавливаться европейская экономика, как справятся с проблемами банки. Чем хуже пойдут дела, тем больше шансов, что предложение германского Минфина оформится во что-то реальное.
В одном можно быть уверенным: если в еврозоне и будет создан механизм банкротства, в его названии вряд ли останется что-то, указывающее на Германию. Парижский и Лондонский клубы назвались почти стихийно, но в Евросоюзе ревниво следят за символами-независимо от реального веса страны формальное равенство всех членов должно соблюдаться.
Недаром в 1990-х жаркая дискуссия о названии единой валюты закончилась победой безликого «евро». Варианты «экю», «солид» и «евромарка» были отвергнуты как национально окрашенные. Правда, «экю» называлась безналичная валюта-предшественница евро. Но она появилась благодаря хитрости французского президента Валери Жискар д'Эстена. В 1978 году, когда на встрече европейских лидеров в Гамбурге принималось решение о создании новой расчетной валюты, он предложил назвать ее просто: европейская расчетная единица (European Currency Unit). А когда все согласились, уточнил, что в обиходе проще использовать аббревиатуру: ЕCU. Сейчас для такого маневра время упущено. Проект «Берлинский клуб» уже засвечен.
