Систему безопасности на российских шахтах должны были реформировать еще три года назад
Приезжают шахтеры из Германии и спрашивают русского горняка: «Давно ли работаешь в шахте?». «Лет 30, наверное», - отвечает русский. «Ты что, хочешь купить эту шахту?!» - удивляются немцы. Эту невеселую историю рассказали Newsweek на шахте «Распадская» в Междуреченске, где недавно погибли 66 человек и еще 24 пропали без вести. Немецкие шахтеры получают €4000–7000 в месяц, и за 30 лет зарабатывают на хорошую пенсию до конца жизни. Их российским коллегам платят €400–500, и за эти деньги они идут на смерть. «Пока мы не возьмем бутылки с зажигательной смесью в руки, все будет бесполезно. Нас считают за быдло», - говорили горняки в Междуреченске.
Шахтеров возмущает уровень зарплат в заводоуправлении и особенно в московском офисе, где, как они говорят, месячные оклады менеджеров превышают годовые доходы горняков. Это правда. Согласно финансовому отчету ОАО «Распадская», в 2008 году девяти топ-менеджерам компании выплатили $4,3 млн - это более 1 млн рублей в месяц на человека. Еще больше получают собственники шахт. «На нас делают миллиарды долларов, на которые потом строят себе дворцы и виллы, а мы сотнями гибнем в шахтах, наши люди губят себя за копейки», - говорится в обращении Союза граждан Кузбасса. Словно в подтверждение этих слов, в прошлую среду случилась еще одна авария с человеческими жертвами на шахте «Алексиевская» - это 150 километров от «Распадской».
Собственники действительно зарабатывают на шахтерах миллиарды. Незначительная часть этих денег уходит на безопасность людей, а основные инвестиции идут на модернизацию техники - например, на покупку импортных машин, позволяющих добывать больше. Риски взрывов и обвалов только растут - ведь две самых важных проблемы, касающихся безопасности людей, так и не решены. Первая - система оплаты труда, которая заставляет шахтеров обманывать аварийные датчики, чтобы не прекращать работу. Вторая проблема - в России не применяются последние технологии по предварительному удалению газа из угольных пластов. Дегазация - важнейшая профилактическая мера, уверены эксперты. Но у владельцев шахт другая логика: это же дополнительные расходы.
До аварии в Кузбассе Ростехнадзор четыре раза просил суд отстранить от должности генерального директора «Распадской». Но все безрезультатно. Теперь гендиректор Игорь Волков ушел сам, а Ростехнадзор решением премьера переподчинили правительству. Ведомство получит право отстранять от работы руководство шахт, где допущены нарушения. Впрочем, шахтеры опасаются, что все будет так же, как в 2007 году. Тогда аварии случились сразу на нескольких шахтах, в правительстве началась бурная дискуссия, а потом как отрезало - о проблеме просто забыли.
Тариф "Смертельный"
Эксперты рассказывают, что шахтеры часто обманывают аварийные системы. К этому их принуждает оставшаяся с советских времен сдельно-премиальная система оплаты труда. Когда концентрация метана в воздухе превышает 1,3% (взрывоопасный уровень - 3–4%), должна срабатывать аварийная система. Она сообщает дежурному о внештатной ситуации и обесточивает комбайн. Возникает угроза завалить план и потерять в деньгах. В 1980-х, когда нынешний председатель Независимого профсоюза горняков Александр Сергеев работал на «Распадской», датчики просто прикрывали фуфайками.
Сейчас их заклеивают изолентой. И все об этом знают. «Идет двенадцать человек в забой, и начальник говорит: надо дать миллион [тонн угля по плану], - рассказывает один из бывших шахтеров “Распадской”. - Если не дашь, то зарплата в два раза меньше. И вот кто-нибудь просто заматывает этот датчик. Все остальные это видят». Это происходит при молчаливом согласии, а то и с устного указания начальства, соглашается Сергеев. «Шахтер говорит: да там газ! А начальник: ты знаешь, что делать», - рассказывает он.
Толкающая на смертельно опасные нарушения существующая система зафиксирована в отраслевом соглашении, подписанном Росуглепрофом (официальный профсоюз угольщиков) с собственниками шахт. По этому документу заработок шахтера складывается из трех частей. Первая - постоянная тарифная часть. Главный человек в шахте - горнорабочий очистного забоя пятого разряда - получает 66 рублей 38 копеек в час. Это наивысшая ставка. Чаще всего у таких рабочих четвертый или даже третий разряд. А это 58 рублей в час и меньше. Таким образом, по тарифу рабочие получают около 7600 рублей в месяц.
Еще одна часть - разные доплаты. Северные надбавки, бонусы за работу во вредных условиях, а также «ходовые» - плата за проход от подъемника до начала забоя. Набирается около 10 000 рублей. А самая большая часть - это премия, рассказывает Сергеев. Она составляет 50–70% дохода и выплачивается, если звено выполняет план.
Ни для кого не секрет, что эта схема была навязана собственниками. «Иначе шахтеры работать не будут, - объясняет представитель одной из крупных компаний. - На Дальнем Востоке во время нереста половина шахтеров берет больничный и идет браконьерствовать».
Независимый профсоюз горняков воюет с тарифными окладами с 2004 года. Росуглепроф, как уверяет его председатель Иван Мохначук, с 2007 года. Впрочем, в 2009 году он все же подписал соглашение, которое делает законной такую систему оплаты труда. «К такому компромиссу мы пришли во время переговоров с собственниками», - объяснил он Newsweek. Теперь Владимир Путин рекомендовал профсоюзному лидеру и собственникам пересмотреть соглашение и довести соотношение «постоянный оклад - премия» до пропорции 70 на 30.
В Америке от такой системы отказались еще 30 лет назад. Там теперь повременная оплата труда. Аварийность в итоге снизилась. «Я ездил к ним, видел их комбайны. Спрашиваю - а вы обманываете датчики безопасности? - рассказывает Сергеев. - А зачем, удивляются они. Срабатывает блокировка - значит, так и надо». В России должно быть так же, уверены шахтеры. Впрочем, их безопасность зависит не от одной только зарплаты.
Газовая камера
В 2006 году руководство «Распадской» обратилось за экспертным заключением на проект одного из участков шахты. Этот документ попал к ведущему сотруднику Института горного дела Сибирского отделения РАН Владимиру Скрицкому - тогда он работал в Институте горноспасательного дела. Скрицкий дал отрицательное заключение. В основном потому, что руководство не учитывало такую опасность, как возникновение эндогенных пожаров. Это когда уголь из-за химических реакций самовозгорается под землей, затем поджигает метан, а угольная пыль действует как основное взрывчатое вещество. Возможно, по такому сценарию развивались события и на «Распадской». Ведь сам по себе взрыв метана не приводит к катастрофе - обгорают несколько человек, стоящих около очага. Но когда взрывается угольная пыль, масштаб трагедии увеличивается в разы.
Технология профилактики подземных пожаров давно разработана. В Америке и Австралии, к примеру, запрещено добывать уголь без предварительной дегазации. С поверхности бурят неразработанный пласт, закачивают туда под давлением воду, а потом откачивают ее с помощью насосов. Следом за водой выходит и часть метана. В США этот газ не выбрасывают в атмосферу, а используют. Электростанцию, работающую на таком газе, сейчас строят и в Китае. «А у нас нет методики промышленного извлечения метана, нет научной базы, нет нормативной базы», - рассказывает совладелец «Сахалинугля» Олег Мисевра. Его шахта - одна из немногих, где проводится дегазация. Но самое главное, угольщики не могут продавать добытый газ - монополия на его торговлю принадлежит «Газпрому». В результате в России дегазация - это абсолютно убыточный процесс.
Шахтеры уверены в необходимости дегазации. Впрочем, если ее применять, себестоимость тонны угля возрастет примерно на 10%, рассказывает Сергеев. Представители горняков прекрасно понимают, что собственники не станут тратить деньги по своей инициативе. Поправки, обязывающие владельцев проводить дегазацию, начали разрабатывать еще в 2007 году, после аварий на шахтах «Ульяновская», «Юбилейная» и «Комсомольская», когда погибли 160 человек. Этот законопроект два года лежал под сукном, но после катастрофы на «Распадской» прохождение его в Госдуме пошло с космической скоростью. За неделю документ получил одобрение комитета по энергетике Думы, Совета Думы, а в прошлую пятницу был принят в первом чтении.
Согласно новым правилам, пороговые значения по выбросу метана, по достижению которых на шахте должна проводиться дегазация, будут устанавливать чиновники. Вероятнее всего - из Ростехнадзора. На прошлой неделе Владимир Путин дал карт-бланш этому ведомству. Его вывели из структуры Минприроды, напрямую подчинили правительству и оделили очень широкими полномочиями. Например, останавливать работу на шахте и отстранять ее руководство. Эксперты опасаются, что это не сработает: владельцы всегда смогут договориться с инспекторами.
Непонятно также, кто будет следить за исполнением рекомендации Путина изменить условия тарифного соглашения. В Ростехнадзоре Newsweek сказали, что это не их дело. Сейчас на шахте «Распадская» открыта приемная Генерального прокурора. Проблема в том, что действующая тарифная система абсолютно законна. Прокурорам будет сложно к чему-либо придраться.
В подготовке материала принимал участие Артем Вернидуб
