USD 88.9062

0

EUR 97.839

0

Brent 79.4

-0.18

Природный газ 2.104

-0.02

...

Бюджет: Россия не Греция! Пока

Состоявшаяся совместная коллегия Минфина и Минэкономразвития, в принципе, не принесла никаких сюрпризов: сухое выступление премьера (почти весь текст зачитан по бумажке), ставшее уже привычным по стилистике выступление министра финансов, попытавшегося затронуть весь спектр проблем, полуритуальный отчет министра экономики, дежурные выступления участников прений.

Бюджет: Россия не Греция! Пока

Состоявшаяся совместная коллегия Минфина и Минэкономразвития, в принципе, не принесла никаких сюрпризов: сухое выступление премьера (почти весь текст зачитан по бумажке), ставшее уже привычным по стилистике выступление министра финансов, попытавшегося затронуть весь спектр проблем, полуритуальный отчет министра экономики, дежурные выступления участников прений. И только посвященные в тонкости правительственных бюджетных баталий смогли зафиксировать принципиальные разногласия между двумя министрами в подходах к тому, как должен выглядеть федеральный бюджет в ближайшие годы.

Несколько лет после кризиса 1998 г. правительство достаточно строго придерживалось жестких бюджетных ограничений, не допуская ни дефицита, ни чрезмерного роста бюджетных расходов. Плотину прорвало в 2007-2008 гг., когда, с одной стороны, власть в рамках выборного цикла должна была решить две политические задачи (беспрепятственно избрать преемника на пост президента и сформировать абсолютное большинство для партии власти в парламенте) и, с другой стороны, все околовластные игроки и группы влияния решили во что бы то ни стало запустить свои лапы в стабилизационный фонд, который распухал как на дрожжах от улетавших в небо нефтяных цен. Собственно говоря, именно в этот момент разрушилась целостность бюджетной политики российского правительства, а сам бюджет все больше и больше стал формироваться под влиянием решений конкретного исторического лица. Все больше средств стало уходить в специально создаваемые, находящиеся вне всякого контроля госкорпорации; все больше денег стало выделяться на гигантские амбициозные политические проекты, которые (за редким исключением) не окажут на экономику страны и жизнь населения никакого влияния.

Кризис 2008-2009 гг. только усугубил эти тенденции, хотя бюджет из профицитного практически в одночасье стал дефицитным. Сотни миллиардов рублей были направлены на спасение обанкротившихся частных банков только для того, чтобы спасти деньги их акционеров, сотни миллиардов рублей были закачаны в госбанк, который фактически обанкротился, десяток миллиардов долларов был выдан олигархам для спасения их собственности. Но в конце концов эти расходы носили разовый характер — и на то они и существуют, равноудаленные олигархи и прочие знакомые, чтобы, пользуясь случаем, получать жирные куски с царского стола. Помимо этого правительство реализовало гигантскую по своим масштабам программу повышения пенсий и иных социальных выплат населению из федерального бюджета, которые решительным образом изменили структуру его расходов. Понятно, что любое государство хочет обеспечить своим пенсионерам достойную жизнь. Понятно и то, что российские пенсионеры живут не очень богато. Но ведь понятно и то, что поддержание и повышение уровня жизни пенсионеров не является единственной задачей правительства. У него есть много других обязательств, начиная с обеспечения военной безопасности и заканчивая расширением музейных коллекций, финансированием производства фильмов, строительством дорог и аэродромов.

Так вот, в 2007-2010 гг. российское правительство реализовало широкий социальный маневр, в результате которого доля социальных расходов консолидированного бюджета (бюджеты всех уровней и бюджеты социальных внебюджетных фондов) выросла с 47% от общей суммы расходов до 58%. «Ничего страшного, это даже хорошо», — скажет кое-кто и… ошибется. Дело в том — и это знает любой политик, — что расходы, связанные с выплатами населению, обладают одним пренеприятнейшим свойством: их легко наращивать, но практически невозможно сокращать, если только ситуация не дошла до состояния кризиса. Такая кризисная ситуация в России сложилась к 1998 г., после чего на протяжении следующего года зарплаты и прочие социальные выплаты из бюджета не индексировались, сильно обесценившись за счет высокой инфляции. Такая же кризисная ситуация сложилась сегодня в южноевропейских странах, и вот они наперегонки принимают решения об абсолютном сокращении зарплат и пенсий (разогнать инфляцию в условиях единой европейской валюты они просто не могут).

В моем понимании, российский бюджет если не дошел до кризисного состояния, то уже приблизился к нему на крайне опасное расстояние. Еще три года назад — при ценах на нефть в $75-80 за баррель (средний уровень 2007 г.) — российский бюджет формировался с огромным профицитом. В этом году правительство будет считать своим успехом, если дефицит бюджета опустится ниже 2 трлн руб. (5% ВВП). Понятно, что это пока не критично, тем более что практически в полном объеме дефицит финансируется за счет накопленных ранее резервного фонда и фонда национального благосостояния. Но тревожные сигналы уже звучат: во-первых, резервный фонд закончится в лучшем случае в начале следующего года; во-вторых, снижение на четверть трансфертов региональным бюджетам заставляет их сокращать свои расходы, и уже в I квартале этого года, например, расходы регионов на здравоохранение сократились на 14% в реальном выражении; в-третьих, правительство вынуждено было отказаться в этом году от индексации зарплат бюджетников, и пока непонятно, найдутся ли деньги на это в бюджете будущего года.

Большинство экспертов согласны в том, что наиболее здравой политикой на обозримую перспективу для России является бездефицитный бюджет (как вариант, возможно накапливание резервов в тучные годы, если они еще будут, и расходование этих резервов для покрытия дефицита в годы голодные), а значит, правительство должно определить, с какой скоростью нужно двигаться в этом направлении. Вот здесь и возник конфликт двух министров, который вышел на поверхность на упомянутой коллегии. Министр финансов занял решительную позицию (похоже, предварительно склонив на свою сторону и премьера, который в своем стартовом выступлении заявил о концепции ускоренного движения к нулевому дефициту): доходы бюджета министр предложил считать, исходя из цены нефти в $70 за баррель, а расходы ограничить 4%-ным дефицитом. При этом министр в явной форме не сказал, какие расходы нужно будет сокращать, информировав лишь о том, что в бюджете есть колоссальные резервы повышения эффективности (интересно, а когда министр был в последний раз не то что в районной больнице, а, например, в находящемся на Садовом кольце НИИ Склифосовского?), которые неожиданно выйдут на поверхность, как только будет реализована концепция реформирования бюджетной сферы, закон о которой недавно приняла Госдума. Министр экономики, в свою очередь, сказала, что если идти по такому пути и просто не наращивать выплаты населению (вы можете представить себе это в предвыборные два года?) и военные расходы, то все остальные расходы бюджета — а это и есть тот самый государственный спрос на товары и услуги, который удовлетворяется отечественными производителями, — нужно сократить в реальном выражении на 30% (!). И на строительство олимпийских объектов, и на закупки всего — от скрепок и до автомобилей — для государственного аппарата и правоохранительных органов, судов и больниц, поликлиник и вузов, и на строительство дорог — для всех равномерно почти на треть. А если кому-то сократить поменьше или совсем не сокращать, то оставшимся сократить «за того парня».

Последний обзор МВФ уделяет очень большое внимание анализу фискальных пакетов антикризисных мер, которые были реализованы и реализуются в разных странах в последнее время. И там содержится достаточно однозначный вывод о том, что наибольший стимулирующий эффект на экономику оказывают бюджетные инвестиции и государственные закупки, а наименьший — выплаты населению. Соответственно, справедливо и обратное: при сокращении расходов бюджета экономический рост замедляется (кстати, для Греции, Испании, Португалии реализация программ борьбы с дефицитом обернется потерей как минимум 3% ВВП ежегодно на протяжении трех лет), а чем больше сокращений достигается за счет сокращения инвестиций и закупок, тем сильнее замедляется рост (усиливается падение). И в прошлом, и в текущем году все сокращения расходов и федерального, и региональных бюджетов в России происходят исключительно за счет обрезания тех самых инвестиционных программ и текущих расходов. И стоит ли потом удивляться, что рост ВВП в I квартале текущего года составил всего 2,9 против 4,5%, анонсированных Минэкономразвития некоторое время назад?

Оценка министра экономики относительно необходимого уровня сокращения расходов бюджета вполне согласуется с той, которую дали мы с коллегами из Центра развития несколько недель назад: если реализовать концепцию Минфина о выходе на бездефицитный бюджет и возврате к 2015 г. уровня расходов относительно ВВП на уровень 2007 г., то при нынешних ценах на нефть, при нынешнем уровне налоговой нагрузки (с учетом повышения ЕСН в будущем году), при ежегодном 3%-ном росте ВВП, поддержании нынешнего уровня соотношения средней пенсии и средней зарплаты и индексации зарплат бюджетников по инфляции все прочие расходы консолидированного бюджета придется сократить на 50% (как их долю в ВВП). Если эти сокращения будут проведены, то доля расходов бюджета, направляемых на выплаты населению, вплотную приблизится к 70%-ной отметке от общей суммы расходов.

А оттуда недалеко и до 75% — отметки, на которой сегодня находятся такие выплаты в бюджете… Греции. Как нетрудно догадаться, ни МВФ, ни Евросоюз, ни даже члены Таможенного/Евразийского союза на помощь России в той ситуации не придут.

Автор — директор по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ


Новости СМИ2




Подписывайтесь на канал Neftegaz.RU в Telegram