Распространенные мифы обычно сами себя разоблачают в ходе кризисов, а нынешний кризис был в этом отношении особенно эффективным. Переоценка ценностей коснулась множества явлений, казавшихся незыблемыми в период бума, — мы пересмотрели наши взгляды на непрозрачные рынки, надежность американского потребителя и мудрость идеи об ослаблении государственного регулирования в финансовой сфере.
Но одна из предкризисных идей избежала пересмотра: она состоит в том, что страны BRIC — Бразилия, Россия, Индия и Китай — будут определять мировое экономическое пространство в будущем. Впервые сформулированная в докладе банка Goldman Sachs в 2003 г., эта идея не так уж плоха: она на 75% верна, что очень хорошо по сравнению с множеством других прогнозов того времени.
Однако, как показал экономический кризис, один из участников четверки оказался самозванцем. Если сравнить ключевые статистические показатели экономик стран BRIC, то станет слишком очевидно, что одна страна выпадает из ряда.
Слабость экономики России и ее банки и корпорации, обремененные заемными средствами, — вот что скрывалось за валом доходов, полученных благодаря высоким ценам на нефть и газ. Картина дополняется устаревшей инфраструктурой, недееспособной и реваншистской политикой и тяжелым демографическим трендом.
Несмотря на некоторое восстановление цен на биржевые товары в последние шесть месяцев, энергетический сектор России испытывал спад производства в последние годы, частично вызванный опасениями иностранных инвесторов за их собственность. Фонд национального благосостояния, необходимый для поддержки экономики, которая снова становится все более централизованной, быстро истощается. Если негативные тенденции будут продолжаться, финансовые резервы России будут израсходованы.
Тем временем ученые, аналитики и образованные инвесторы придумывают новую аббревиатуру, лучше отражающую сегодняшнюю ситуацию на развивающихся рынках. Среди предложений были такие: BRICET (те же плюс Восточная Европа и Турция), BRICKET (все упомянутые плюс Южная Корея) и BRIMC — Бразилия, Россия, Индия, Мексика и Китай.
Во всех этих вариантах Россия остается, несмотря на экономическую статистику. Россия сохраняет самый крупный (хотя и несколько устаревший) арсенал ядерного оружия, а также постоянное место (и соответственно, право вето) в Совете Безопасности ООН, но скорее требует лечения, чем может претендовать на место в группе лидеров.
С точки зрения экономического потенциала и фундаментальных показателей ситуация намного лучше у Южной Кореи, передовой экономической державы, у которой, впрочем, есть одна проблема — опасность того, что режим ее северного близнеца рухнет и наводнит ее голодными беженцами. То же самое верно для Турции с ее крепким банковским сектором, процветающим внутренним рынком, растущей значимостью для Ближнего Востока и энергетической политики, членством в НАТО, попыткой стать членом Европейского союза и связями с этническими братьями по всей территории Центральной Азии.
Возможно, самый впечатляющий случай из всех — это Индонезия, самая крупная мусульманская страна в мире, с быстро растущим средним классом, относительно стабильной демократичной политикой и экономикой, которая стала лучшей в Азии, несмотря на мировой кризис. С американской точки зрения, Индонезия — привлекательная альтернатива России, которая в последнее время конкурирует с Венесуэлой за лидерство в группе тех, кто выкрикивает лозунги об «Америке в упадке».
Более того, Индонезия показала устойчивость не только в экономическом плане, но и как государство. Несмотря на пестрый этнический состав и обширную островную территорию, страна прошла переходный период, связанный с избавлением от диктатуры, справилась с несметным количеством задач и проблем, включая азиатский финансовый кризис 1997 г., цунами 2004 г., появление радикального исламизма и внутренние беспорядки. Хотя уровень ВВП на душу населения в Индонезии остается низким, с точки зрения экономического потенциала страна выглядит многообещающе.
Индонезия меньше зависит от экспорта, чем другие страны Азиатского региона (не говоря уже о России), а ее ресурсы (древесина, пальмовое масло и уголь) привлекли значительные иностранные инвестиции. Правительство в Джакарте тем временем заняло непримиримую позицию по отношению к коррупции и принимает меры по преодолению структурных проблем. Демографические тенденции тоже говорят в пользу Индонезии, которая с населением в 230 млн является четвертой страной в мире — на целую Германию (80 млн) больше России.
Но навязчивые идеи держатся крепко. Россия со своей стороны попыталась сделать инвестиционную идею необратимой реальностью. Превращение BRIC в мировой институт произошло в июне, когда лидеры четырех стран встретились (в России, конечно) на первом «саммите BRIC».
Это собрание произвело громкий залп в сторону США: каждый член группы объявил о своем недовольстве долларом как мировой резервной валютой. Четверка также выпустила совместное коммюнике накануне апрельского саммита «двадцатки», где отмечалось общее стремление группы изменить правила мировой экономической системы.
Фонды, основанные на индексе BRIC, продолжают действовать, хотя Goldman Sachs уже нашел страховку от чрезмерной сфокусированности на группе четырех. Новый продукт банка — «next 11», или N-11. К изначальной четверке здесь добавлены Бангладеш, Вьетнам, Египет, Индонезия, Иран, Мексика, Нигерия, Пакистан, Турция, Филиппины, Южная Корея, и в целом этот список представляет собой более оправданный слепок развивающихся стран «первого уровня».
России не нравится мысль о понижении в статусе, а американские власти, кажется, решили держаться подальше от споров о мировых рангах. Россия усиленно лоббировала проведение саммита BRIC в Екатеринбурге, а также оплатила почти весь счет за его проведение. Зачем подвергать себя риску слишком скорого разоблачения?
Автор — профессор экономики в Школе бизнеса Стерн при Нью-Йоркском университете. Project Syndicate
