Министры продолжают по-своему предсказывать дефицит бюджета, не замечая бессмысленности затеи и «совковость» экономической ситуации.
Финальные аккорды политического сезона 2008—2009 вышли не без артистизма. Владимир Путин с присущим ему остроумием опроверг слова г-на Обамы, что, дескать, он стоит одной ногой в прошлом, а другой — в будущем. Раскинув перед американским гостем завтрак с севрюжиной, икрой и денщиком в красной рубахе, сапогом надувавшим самовар, Владимир Путин недвусмысленно продемонстрировал, что стоит в прошлом обеими своими ногами, стоит очень прочно — и двигаться со своего места никуда не собирается.
Не лишена артистической жилки, впрочем, и работа российского правительства над проектом бюджета 2010 г. Этот процесс, правда, более напоминает какие-то упражнения в оккультизме или колдовстве. Дело выглядит так, как будто правительственные чиновники поочередно подходят к большому чану, в котором кипит и булькает проект бюджета — то г-н Клепач из Минэкономразвития, то его начальница Эльвира Набиуллина, то Аркадий Дворкович, то Алексей Кудрин. Каждый долго вглядывается в чан, что-то бормочет, прикидывает в уме, как бы прислушивается к внутреннему голосу и наконец провозглашает какие-то цифры. Всякий раз немного разные. Один подойдет, поворкует-поколдует и вдруг скажет: «Пять!» Это значит — дефицит бюджета составит 5%. Следующий постоит, вглядываясь внутрь, как в бездну, побубнит и неожиданно провозглашает: «Шесть!» Но высший класс продемонстрировал на днях министрфинансов Алексей Кудрин. Только Минэкономразвития провозгласило рост ВВП в 2010 г. в символические 0,1%, как Алексей Леонидович приблизился к чану, сверкнул очками, как настоящий отличник Хогвартса, повращал глазами, и цифра 0,1 превратилась в 1,0.
У этого увлечения перестановкой ноликов и запятых есть, впрочем, простое объяснение. Представьте, что вас попросили спроектировать дом и рассчитать смету, но не сказали, какого размера будет строение — может, 5 х 5, может, 10 х 10 или 15 х 15. Если средняя цена нефти будет в следующем году выше $70 за баррель, то бюджет наш вообще может быть профицитным, а если ниже $50, то и в 7,5% дефицита не уложимся. И что тут можно проектировать, если в течение мая эта цена выросла на 20%, а в течение июня упала на эти же 20% обратно. На этом фоне разницы между цифрой «0,1» и «1,0» и вправду нет решительно никакой.
Однако за всей этой бюджетной алхимией просматривается вполне определенный факт: расходы бюджета сократить не удается. Попытка Алексея Кудрина зафиксировать предельный дефицит в 5% провалилась. Теперь уже сам министр говорит о 7 — 7,5%. О том, чтобы растянуть резервный фонд на три года, речи тоже уже, кажется, не идет. Все это означает, что текущие политические риски снижения расходов выглядят более серьезными, чем риск оказаться без всяких резервов уже через 1,5 — 2 года.
Ситуация эта демонстрирует нам отчасти некоторую иллюзорность самой идеи «резервных фондов». Дело в том, что рост доходов, обеспечивающий накопление резервов, сопровождается ухудшением экономической политики и деградацией политических механизмов. Однако когда ценовой тренд меняется, развернуть этот процесс оказывается слишком сложно. В результате, пока резервы не будут проедены, скорее всего, стимулы к пересмотру экономической политики у правительства останутся недостаточными для того, чтобы преодолеть силу этой прокризисной инерции.
В известном смысле, если присмотреться, мы не так далеко ушли от «советского сценария». Напомним, что цены на нефть начали расти в 1974 г. Они выросли вдвое, потом втрое, в 1980 г. цена уже в 5 раз превосходила среднюю цену начала 1970-х гг. Т.е., как и сейчас, цикл роста продлился около семи лет, и амплитуда его была примерно такой же. Потом цены начали медленно снижаться; к 1985 г. они снизились на 45%, и советская экономика уже испытывала значительные трудности. Но тут цены упали еще вдвое по сравнению с достигнутым уровнем. Очевидно, что если период снижения цен в нынешнем цикле займет хотя бы три-четыре года, то существующая политэкономическая модель этого не переживет.
Особенностью как позднесоветской, так и нынешней российской ситуации является то, что резкое сокращение расходов практически равно курсу на экономическую и политическую либерализацию. Основной принцип устройства вертикали власти заключается в том, что отдача снизу вверх (то есть лояльность и относительная эффективность) прямо пропорциональна объему перераспределямых через вертикаль «сверху вниз» средств.
В детстве мне говорили: прежде чем залезть куда-нибудь, подумай о том, как будешь потом слезать. С вертикалью — это именно тот случай. Строить ее, наращивая расходы, не великого ума дело — добровольцы-помощники слетаются на эту стройку как мухи и норовят все время перевыполнить план. Но при попытке сделать шаг в обратном направлении нога ощущает неприятную зыбкость — причем колебаться начинает сразу вся конструкция, а взгляд вниз обнаруживает, что там первых ступенек уже просто нет.
То, что рост нефтяных цен практически в два раза в продолжение первого полугодия ничего не изменил в экономической динамике, а также нешуточные трудности, обнаружившиеся при попытке сверстать бюджет на 2010 г., — это весьма серьезные звонки. Если в России правительство решает повысить одновременно акцизы на бензин, табак и алкоголь, это значит, что время для успокоительных серенад уже напрочь истекло.
Шансы на то, что на надувном матрасе накопленных резервов нам удастся волшебно перелететь из прошлой эпохи в новую прошлую эпоху, тают на глазах. И хотя рост нефтяных цен и связанная с ним ревальвация рубля, сбившая инфляцию, стабилизировали социальные настроения нынешней весной, политическая неопределенность, как это можно разглядеть в бюджетной эпопее, напротив, продолжает нарастать. А потому я лично не ждал бы инерционных сценариев от нового политического сезона, который, как всегда, стартует, скорее всего, уже в августе.
