Ответственные лица успокаивают: осенью второй волны кризиса из-за роста просроченной задолженности не будет — государство выделяет банкам деньги. Но международное агентство Fitch дает тревожный прогноз: к концу года доля этих самых «плохих долгов» в России составит 25%. Как противостоять напасти — выяснял The New Times.
В последнее время представители экономического блока правительства сменили риторику: они больше не пугают народ второй волной кризиса, которая может накатить осенью. Наоборот, и Игорь Шувалов, и Сергей Игнатьев, и Аркадий Дворкович, и даже вечный скептик Алексей Кудрин повторяют тезис о том, что выделяемые государством средства для банковского сектора должны решить проблемы кредитования экономики и населения. Министр финансов Кудрин заявил, что на поддержку банковского сектора в ближайшие два года будет выделено $25 млрд плюс 500 млрд рублей Центробанк вложит в капитал Сбербанка.
Проблема в том, что большая часть госсредств будет предоставляться в качестве субординированных кредитов, а кредиты надо возвращать, причем с процентами. В нынешних финансовых условиях это не так-то просто. Вот и получается, что, вроде бы помогая банкам, государство только плодит проблемные долги. Косвенно это признал и недавно переизбранный на пост председателя ЦБ Сергей Игнатьев. Встречаясь в конце июня с премьером Путиным, он заявил: «Банки боятся кредитовать реальный сектор, в том числе и потому, что высоки кредитные риски». Эти высокие кредитные риски проявляются в форме «плохих долгов».
Прогноз пессимиста
По прогнозам Центробанка, доля невозврата к концу года составит не более 12% от совокупного кредитного портфеля (критичным для банковской системы эксперты считают уровень в 15%). Сергей Игнатьев отметил, что в мае темп прироста проблемных долгов снизился. На 1 июня, по данным ЦБ, просрочка по кредитам компаний составила 4,38%, по кредитам физлиц — 5,47%. Но это цифры официальные. Если же воспользоваться международными стандартами финансовой отчетности (The New Times подробно рассказывал об этом в № 21 от 1 июня 2009 г.), то доля «плохих долгов» сразу вырастает в разы.
Именно эту методику использовало агентство Fitch, специалисты которого ожидают в конце года объем просроченных долгов на уровне 25%. Причем, по базовому сценарию, половина из них окажется безвозвратными, что пробьет дыру в совокупном банковском капитале размером в 674 млрд рублей (2% ВВП). Есть в прогнозах Fitch и пессимистический сценарий, который предполагает, что проблемными будут 40% кредитов. Примерно такими же цифрами оперирует и глава Альфа-Банка Петр Авен. По его расчетам, объем просроченной задолженности к концу года вырастет до 25–30%. «На бумаге все банки вроде бы живут, а новых денег нет, экономика не кредитуется, кто раньше взял — не перекредитовывается. Источник роста не появился», — объяснил свой пессимизм Авен.
Четыре дороги
«Плохие долги» разрушают капитал банков. Между тем банки обязаны поддерживать капитал не ниже уровня, определяемого Банком России. И возможностей противостоять нарастанию просроченной задолженности у властей не так уж и много.
Во-первых, банк с большим объемом «плохих долгов» можно лишить лицензии. Но этот путь хорош только для мелких «прачечных», а отзыв лицензии у среднего банка может вызвать эффект домино. Всем памятен пример, когда отзыв лицензии у Содбизнесбанка спровоцировал мини-кризис летом 2004 года.
Во-вторых, можно увеличить капитал. Однако этот путь чреват макроэкономическими проблемами. Мощные вливания в капитал госбанков в конце 2008 года привели к не менее мощной девальвации рубля.
В-третьих, можно фальсифицировать отчетность всей банковской системы (что проще всего, например, назвать долг с просрочкой в полгода «хорошим»). Но такой путь — самый опасный: он снижает прозрачность банковской системы и резко повышает ее риски.
Наконец, в-четвертых, можно купить у банка «плохие долги». Этот путь вполне реален и применим в мировой практике. Для его реализации в России требуется создать банк «плохих долгов». И в последнее время эта идея звучит в финансовых кругах все настойчивее.
Долги на продажу
Инициатива по созданию такого банка исходит от Ассоциации российских банков и РСПП. Предполагалось, что идея создания банка будет обсуждаться в конце июня на встрече членов бюро РСПП с президентом Медведевым. Однако встреча была перенесена. Среди наиболее активных сторонников банка проблемных долгов — гендиректор Агентства по страхованию вкладов (АСВ) Александр Турбанов: он представил правительству РФ соответствующий бизнес-план.
Тем не менее на высшем уровне идея создания специального госбанка пока отвергается. «Не думаю, что для России сегодня является оптимальной концентрация плохих активов в специальном «плохом» банке, хотя в некоторых странах эта идея начала реализовываться», — заявил Дмитрий Медведев на Петербургском экономическом форуме. Среди активных противников идеи — министр финансов Алексей Кудрин: его смущает необходимость дополнительного госфинансирования новой структуры, а также ее коррупциогенность. Такая опасность действительно существует.
Ключевой вопрос — оценка долгов — открывает двери махинациям. За небольшую мзду нужному чиновнику оценка проблемного кредита может измениться до неузнаваемости. Но если не выводить токсичные долги из организма банка, то они будут отравлять его и могут привести к гибели.
Ключевой вопрос — по какой цене выкупать долги. Конечно же, не по сильно упавшей рыночной стоимости (mark-to-market) — эти копейки не спасут банки. А если выкупать по искусственно завышенной цене (mark-to-model), то сразу возникает возможность коррупции. Однако если речь идет о выкупе «плохих долгов» специализированной госструктурой только у банков, контролируемых государством, то вопрос частично снимается. В этом случае греха не будет, даже если покупать долги по номиналу: все равно деньги перекладываются из одного госкармана в другой. Можно предусмотреть и право обратной продажи долга через несколько лет по заранее оговоренной цене. А чтобы снизить нагрузку на бюджет, оплачивать «плохие долги» можно гособлигациями.
Лучше, чем вливания
Известен успешный опыт применения банка токсичных долгов в Швеции в ходе финансового кризиса 1990–1994 годов. Роль этого банка играла госкорпорация Securum, созданная в 1992 году, чтобы вывести с баланса госбанка Nordbanken долги предприятий, в основном связанных с недвижимостью. Весьма интересен опыт по созданию банка «плохих долгов» Южной Кореи (Корейская корпорация управления активами) и Мексики (Государственный фонд по защите сбережений).
России вполне реально пойти по шведскому пути. Скажем, при Агентстве по ипотечному жилищному кредитованию (АИЖК) можно создать подразделение, которое будет заниматься выкупом «плохой ипотеки» у банков. Это, по крайней мере, прекратит массовые выселения несостоятельных заемщиков на улицу, которые чреваты социальным взрывом. Если же позволят средства, то при АСВ можно создать специализированные управляющие компании, которые бы занимались выкупом долгов предприятий стратегически значимых отраслей. Возможно, это будет более действенной помощью реальному сектору, чем лишение по указке премьера летнего отпуска руководителей госбанков.
