В последние
несколько месяцев в российских и западных СМИ заметно
активизировалась тема каспийского диалога. С одной стороны, звучат
оптимистические заявления о том, что уже в ближайшее время может
быть подписана конвенция о правовом статусе Каспия. А с другой
стороны, нарастают новые и очень серьезные риски, связанные с
милитаризацией Каспия и возможностью системной дестабилизации в
одном из государств региона, способной дать мощный кумулятивный
эффект как для Центральной Азии, так и для Южного Кавказа
Причем, если в течение последних двух-трех лет такой зоной риска
традиционно считался Иран, то сейчас все больше озабоченности
высказывается по поводу ситуации в Туркменистане, который, напомню,
имеет протяженную границу с Афганистаном, где до сих пор
сохранялась достаточно спокойная и стабильная ситуация, что,
однако, абсолютно не означает ее сохранение и в ближайшей
перспективе.
Уязвимость нынешнего ашхабадского режима является продолжением его сильных сторон. Это вовсе не парадокс, а реальная оценка той политики, которая была определена еще Сапармуратом Ниязовым в 1990-е - нейтралитет и невхождение в какие-либо союзы и интеграционные проекты. Эта внешнеполитическая модель приемлемо функционировала на протяжении почти 20 лет. Но в нынешних условиях хаотизации международных отношений нефтегазовый щит Ашхабада как лекарство от всех проблем может, в конце концов, не сработать.
Американцы уже достаточно твердо подталкивают Ашхабад к более активному участию в процессе афганского урегулирования. Хотя никто не дает гарантии, что американцы реально готовы уйти из Афганистана после 2014 года. Кроме того, более активное участие в процессе афганского урегулирования может легко превратить безопасную до недавнего времени границу в самую настоящую «зону риска».
Между тем, путь решения проблем, который выбрал Ашхабад, не выглядит сегодня оптимальным. Это попытка самоустраниться и уйти от обсуждения наиболее острых проблем региональной политики. Но та линия, которая срабатывала еще пять-шесть лет назад, вовсе необязательно окажется эффективной в условиях интенсивных перемен с точки зрения правил игры как на региональном уровне, так и в большом геостратегическом регионе, объединяющем Каспий, Центральную Азию и Южный Кавказ.
Астана уже неоднократно предлагала туркменскому лидеру всерьез обсудить проблемы как двусторонних отношений, так и многостороннего формата. Однако ни Бердымухамедов, ни его окружение пока не продемонстрировали готовности к обсуждению совместных моделей безопасности. В этом случае любая попытка дестабилизации обстановки в Туркменистане извне может обернуться для государства катастрофой, поскольку для большинства экспертов внутренняя прочность режима выглядит таковой только на словах. Система не слишком эффективна, а между тем события в Тунисе, Ливии, других арабских странах, должны побудить к извлечению уроков из печальных историй. И одним из рецептов борьбы с дестабилизацией является интеграция и консолидация усилий в противодействии общим вызовам.
Через два месяца в Туркмении должны пройти президентские выборы, и, как утверждают наблюдатели за ситуацией в регионе, это голосование вполне может стать побудительным моментом для реализации ожидаемого сценария «арабской весны» в Средней Азии. Видимо, опасаясь такого развития ситуации, Гурбангулы Бердымухаммедов уже намекал на готовность сотрудничать с оппозицией. Однако, как говорят, лидеры туркменской оппозиции, эмигрировавшие на Запад, заявили, что готовы вернуться только под гарантии личной безопасности со стороны ОБСЕ. Европа, очевидно, таких гарантий дать не может, и западные СМИ в жестче критикуют туркменский режим. "Своими действиями и бездействием туркменские власти и их международные партнеры делают все то, что может привести к революции в Туркменистане, - пишут авторы отчета, опубликованного организацией Crude Accountability. - Существующий туркменский режим неспособен к эволюции и уже не раз доказал это. Будет ли это "бархатный" вариант, как в Тунисе, или гражданская война, как в Ливии, покажут время и умение учиться на уроках истории".
