Возрастающие в настоящее время масштабы потребления углеводородных ресурсов свидетельствуют о вступлении современного мира в новую фазу развития, характеризующуюся существенным изменением в энергетических стратегиях различных стран. Богатство России энергоресурсами и сформированность топливно-энергетического комплекса - главное преимущество ее в мировом хозяйстве.
Наша стратегия также вырабатывалась, можно сказать, зигзагообразно. Так, в начале 2000-х годов выдвигался принцип: Природную ренту - народу! Затем - Даешь нанотехнологии! Однако основными источниками энергии еще долго будут оставаться нефть и газ. Для того чтобы появились новые технологии, пошел инновационный процесс, необходимы инвестиции. На всех уровнях обсуждают, как создать заинтересованность в инновациях.
Эти вопросы находятся на контроле первых лиц государства, но должного поступательного движения пока не наблюдается. Так в чем же дело? Может быть в том, что мы конечный эффект хотим получить сразу? Или недооцениваем какие-то еще виды деятельности в решении данной проблемы? Все ли ее понимают одинаково?
Природа инноваций. Инновация - это изобретение, нововведение в области техники, технологии, организации труда, основанное на использовании научных разработок, передового опыта, обеспечивающее качественное повышение эффективности производственной системы или качества продукции. Под инновацией понимается именно путь от возникновения и разработки исходной идеи, создания новой технологии или улучшения некоего процесса, например, через получение патента и изготовление опытного образца или модели выпускаемой продукции и получение прибыли от ее продажи.
Новые направления в науке, действительно, возникают в результате продолжительных исследований в крупных научных центрах. Работы ученых, занимавшихся изучением микроскопических структур, размеры которых составляют десятки нанометров (1 нм=10-9 м), сначала имели чисто познавательный характер. Когда же выяснилось, что некоторые виды наноструктур обладают уникальными полезными свойствами, тогда начала формироваться наука со значительным числом ответвлений в практические области. Так родилась нанотехнология. Впервые с наших «высоких» трибун слов«нано» прозвучало в 2008 г., затем были приняты соответствующие федеральные целевые программы до 2010 - 2012 гг.
Любая инвестиционная цепочка начинается с идеи (изобретения), за которой следуют исследовательские, а затем, в случае успеха, опытно-конструкторские разработки. В итоге появляется опытный образец. На Западе результаты этих работ передаются в какую-нибудь «spin-off» (ответвляющуюся от университета) самостоятельную фирму или «start-up» (начинающую компанию), чтобы изготовить небольшую серию и оценить рыночные перспективы воплощенной в конкретное изделие идеи. И только после этого, если все сложилось удачно, наступает этап внедрения в массовое производство.
Однако имеются и локальные инновации не в смысле их научной ограниченности, а в том, что они могут решать какие-то более узкие по отношению к нанотехнологиям производственные задачи. К примеру, могут ли быть инновации в геологической практике? Безусловно. Но особенность их заключается в том, что они появляются не в рамках какой-либо одной научной дисциплины (геофизика, геохимия и др.), а на стыке результатов исследований по многим из них, так что отдать предпочтение какому-либо одному направлению очень трудно. Поэтому об инновациях в геологической науке фактически не слышно.
Как же может выстраиваться указанная цепочка, в частности, при проведении геолого-разведочных работ (ГРР)? Например, возникла идея установить природные закономерности размещения залежей нефти (газа) в каком-то перспективном комплексе отложений на слабоизученной территории.
Коллектив единомышленников трудится над этой проблемой. Далее появляется ее решение, под которым могут подразумеваться карты, разрезы и т. п., то есть упоминавшийся «образец». Вполне понятно, что это не всякое новшество, а такое, которое может серьезно повысить достоверность прогноза. Затем для подтверждения идеи необходимо пробурить поисковую скважину, что может выполнить другая организация (малое предприятие), специализирующаяся на таких видах работ.
При обнаружении месторождения появляется коммерческий продукт (упоминавшаяся «серия»). Выявление его первой скважиной на основании научных разработок - разве не есть инновация на фоне 5 - 6 скважин, а то и более, которые бурятся для открытия такого объекта? Стоимость поисковой скважины глубиной до 4 - 5 км в труднодоступном районе может составить 200 - 250 млн рублей, а с проходкой по фундаменту возрастет еще на 20%. А если поиск ведется на десятках площадей, то ясно, какую можно получить экономию средств. Инновационным продуктом могут считаться различные новые дистанционные методы, позволяющие отрисовать в осадочной толще не только структурные формы, но и с высокой достоверностью спрогнозировать в них залежи углеводородов (УВ). В этом плане рассмотрим проблемы Западной Сибири.
Природа нам благоволила, когда произошло открытие Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции. Достаточно вспомнить всемирно известные Самотлорское, Уренгойское месторождения. Это был фейерверк отечественной геологии. Но время обнаружения гигантских скоплений УВ, связанных со значительными по размерам антиклинальными структурами, прошло. Поиск месторождений существенно осложнился: выявляемые ныне месторождения чаще всего небольшие по запасам, нередко залегают на больших глубинах и характеризуются низкопроницаемыми коллекторами.
С отменой налога «На воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВМСБ)» в 2002 г. резко сократились инвестиции в проведение ГРР, за счет которых выполнялись все эти работы. В результате к 2008 г. объемы поисково-разведочного бурения в наиболее успешном регионе ХМАО -Югре, где производится более 60% российской нефти, снизились в три раза, сейсморазведочных работ в четыре раза, количество выявленных месторождений в 5 - 6 раз, а подготовка новых запасов сведена к минимуму. Ныне мы стоим на пороге снижения добычи нефти. Если раньше рост ее годовой добычи составлял 11%, то в 2007 г. только 1%.
Сегодня тратятся огромные деньги на поддержание ее уровня из «старых» месторождений, где обводненность продукции превышает 80-90%. Российская нефтяная промышленность «выезжает» за счет запасов, разведанных в советское время, когда добыча каждой тонны нефти сопровождалась обязательным приростом двух тонн новых запасов. А что будет завтра? Ведь новых месторождений, равноценных тем, которые находятся в разработке, мы не открываем. К тому же, многие наши нефтяные компании (НК) выделяемые на геологию средства расходуют в основном на доразведку уже эксплуатируемых месторождений. Меры, принимаемые правительством для поддержки отрасли, по мнению многих экспертов, недостаточны. Приращиваемые ныне запасы смогут быть вовлечены в разработку не ранее чем через 10 лет, после этого срока в недрах останутся самые трудноизвлекаемые запасы от тех, что числятся сегодня на балансе.
То есть, суровая реальность диктует необходимость привлечения инвестиций в геологоразведку. Однако в 2008 г. государство из-за кризиса снизило капиталовложения на 16%, а в 2009 г. еще на 15%. Уменьшение инвестиций в геологию, по оценкам Роснедра, приведет к обвалу добычи нефти в ближайшие годы до 7% в год.
Модернизация экономики должна сопровождаться, прежде всего, широким развертыванием научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР). Мы же движемся в этом направлении со значительным отставанием. Например, Китай пять лет назад обогнал нас по данному показателю: расходы его на НИОКР сейчас равны 1,5% от ВВП и продолжают расти (в России - 1%), в Финляндии этот показатель составляет 3,45%.
Не лучше положение дел и в кадровой политике. Так, по данным Института проблем развития науки РАН в расчете на 10 тыс. занятых в экономике (в том числе и в геологической отрасли) научный персонал за 1990 - 2007 гг. уменьшился с 225 до 107 человек. Показатель затрат на исследования, приходящиеся на одного работника науки, составил 43,7 тыс. долл., тогда как в Германии, Австрии - 236, а в Швейцарии - 294 тыс. долл. Продолжается старение кадров. Исследователи в возрасте более 50 лет составляют самую многочисленную группу 51%, а на долю ученых самого активного возраста (30 - 39 лет) только 13%, молодые ученые, проработав некоторое время в науке, покидают ее в основном из-за социальных проблем.
Для усиления ГРР необходимо возродить налог на ВМСБ. Эти деньги бумерангом вернутся в виде практических рекомендаций (инноваций) по прогнозу новых месторождений, то есть будут способствовать увеличению их ресурсной базы для последующего выхода на новые площади.
Поиск новых и особенно крупных месторождений становится крайне важным в сложившихся условиях. Богатейший неокомский нефтегазоносный комплекс (НГК), многие годы устойчиво обеспечивавший нефтью всю страну (и не только ее), и сегодня не исчерпал свои возможности. Считается, что не опоискованная его территория только в ХМАО -Югре со-ставляет не менее 30%. Значительные ресурсы УВ-сырья находятся в ачимовских отложениях. По оценкам ОАО «СибНАЦ», только в районе Большого Уренгоя сосредоточено 12,5 трлн м3 газа и 6,7 млрд тонн жидких углеводородов. Залегают они на глубинах от 2700 до 4000 м. При этом глубины свыше 3000 м изучены лишь на 10%.
Огромные запасы УВ сосредоточены в среднеюрских отложениях, так называемой тюменской свите. Характерной особенностью объекта являются резкие изменения коллекторских свойств пород, что обусловливает низкие притоки жидкости при испытании скважин. При использовании новых технологий отбор нефти из таких коллекторов в перспективе может быть, по меньшей мере, удвоен.
Другим направлением поисковых работ являются горизонты нижней юры (пласты Ю10-12), залегающие в низах осадочного чехла. Эталоном крупного разрабатываемого месторождения до недавнего времени было Талинское, расположенное на Красноленинском своде. Небольшие залежи с непромышленными притоками были выявлены и в других районах округа. Недавнее открытие в пределах северной части Нижневартовского свода Рославльского месторождения, где при испытании пласта Ю12 получили фонтан нефти дебитом 120 м3/сут через 8-мм штуцер, лишний раз подтвердило высокий ресурсный статус этого НГК.
Практически не изучен самый нижний и самый сложный объект - доюрский, представляющий собой так называемый фундамент. Наиболее крупная по запасам залежь (60 млн т) выявлена на Рогожниковском месторождении в западной части округа. Непромышленные притоки нефти из скважин отмечались и на других площадях. Мировой опыт (широко известное крупное месторождение «Белый Тигр» на шельфе Вьетнама далеко не единичный тому пример) показывает, что продуктивные промышленно емкие резервуары возникают даже в гранитоидах, подвергнувшихся разломной тектонике. Огромный интерес представляют карбонатно-глинистые породы баженовской и абалакской свит.
Особого внимания заслуживает освоение значительных ресурсов газа, конденсата инефти юрских отложений, повсеместно распространенных в пределах ЯНАО, изученность которых весьма низкая. В них сосредоточено примерно 14% начальных суммарных ресурсов свободного газа и 29% нефти.
Наконец, такой перспективный объект поиска - шельф северных морей Западной Сибири.
Можно предполагать гигантские ресурсы, но не иметь запасов, если этот потенциал не будет переведен в запасы после поисково-разведочных работ. Данный путь достаточно продолжительный и дорогостоящий. Снижение затрат можно достичь разработкой и внедрением новых методов и технологий, повышающих достоверность прогноза и успешность поисковых работ. В нынешней ситуации необходимо изучать мировой опыт. В этом плане весьма показателен феномен Силиконовой долины (штат Калифорния, США).
Силиконовая долина. Сегодня это - экономическая зона длиной до 40 км, включающая более десятков городков с общим населением 2,5 млн человек, из которых почти половина имеют высшее образование. Создателем этой зоны считают профессора Стэнфордского университета Ф.Термана. Преподавая радиотехнику, он поощрял студентов работать на местные компании и открывать свой бизнес. Именно ему пришла в голову идея (1951 г.) сдать в аренду часть университетского технопарка тем компаниям, которые активно занимались разработками в области высоких технологий. Этот год считается датой рождения Силиконовой долины.
Понимая необходимость создания благоприятной почвы для такого симбиоза, Ф.Терман пригласил на работу (1956 г.) Нобелевского лауреата У.Шокли - изобретателя транзистора. Через три года совместной работы началось массовое производство транзисторов. В 1969 г. созданы первые узлы ARPAHET, совместного детища Пентагона и Калифорнийского университета, прообраза Internet. Еще через два года был создан первый микропроцессор Intel 4004, а в 1975 г. на рынке появился первый персональный компьютер Apple 1. Благодаря инвестиционным и инновационным стратегиям здесь был создан особый климат. Возникло много стартапов, которые будучи изначально очень рисковыми, имеют множество выгод (опцион на свою долю акций). Здесь имеются специалисты для каждой стадии разработки продукта. Как видим, феерический взлет интеллектуальной энергии каждый раз происходил с соответствующей стартовой площадки: наука + инновации.
Условия возникновения малых форм геоло-горазведочного бизнеса. Казалось бы, имеются примеры успешного хозяйствования. Но вот что говорит Николай Шмелев, академик РАН: «Преобладание в экономике крупного бизнеса - преимущественно монополистических структур - препятствует развитию конкуренции, которая является одной из движущих сил технического прогресса в условиях рыночной экономики. Увлекшись построением диалога с крупным бизнесом, российское государство забыло не только о малых предприятиях, но и об обществе, интересы которого оно призвано защищать».
В ВВП ведущих стран мира доля малого и среднего бизнеса составляет 70%, во всех из них экономический рынок начинался именно с ускоренного развития этих видов предпринимательства. Впечатляют подходы в Германии: при образовании нового малого предприятия до 40% его капитала может быть сформировано за счет долгосрочных (до 20 лет) льготных кредитов на общую сумму до 500 тыс. евро. Такие займы в рамках государственной программы предоставляются без любых гарантий со стороны заемщика. Проще говоря, власть принимает на себя значительную часть рисков, связанных с невозвратом кредитов.
Итак, хотим мы того или нет, возрождение отечественной геологии начнется с развития геологоразведочного бизнеса. При проведении геологоразведочных работ (ГРР) за рубежом лидерство принадлежит малым, так называемым юниорским компаниям. Главный принцип получения дохода базируется на кратном росте стоимости фирмы в случае открытия ею месторождения. Иначе, акционеры на свой страх и риск вкладывают собственные средства в геологическое изучение недр на поисковой стадии. Если повезет, то они получают прибыль, например, благодаря продаже права на выявленныезапасы. Что касается нашего крупного сырьевого бизнеса, то в научных разработках он не очень-то заинтересован. Инновации сопряжены с риском, а те же деньги можно получить в другом месте. На Западе любой университет буквально «облеплен» предприятиями малого бизнеса, которые как раз и являются главным механизмом, ликвидирующим разрыв между наукой и производством. Такие сообщества первыми « переваривают» инновации, доводя их до пробных производств. У нас с «spin-off» и «startup» полная неопределенность, хотя некоторые подвижки в этом направлении имеются. К примеру, в Западной Сибири одним из малых предприятий «ЭКСИС» осуществляются успешные с высокой вероятностью поиски продуктивных участков путем газоразведки по снегу (технология ЗапСибНИГНИ) на основе новой флюидо-динамической модели формирования залежей (Нефтегазовая вертикаль, №7, 2010). То есть, начинают складываться предпосылки для создания юниорских геологических и геофизических компаний на венчурной основе.
Слово венчурный - рискованное предприятие, по реализации научных открытий, изобретений и т. п., направленных на получение высоких прибылей. Венчурный бизнес - это малый и средний бизнес, поддерживаемый на первых порах государством. Ему важно переориентировать экономику с сырьевой на инновационную, а у частных инвесторов цель - заработать деньги. Если государство запустит рыночные механизмы, а упомянутые фонды будут прибыльными, то инновационный процесс заработает.
Точками роста в геологоразведочном процессе могут стать самостоятельные творческие группы ученых, специалистов геологического профиля, нацеленные, главным образом, на эти поисковые цели. Можно много говорить о добыче нефти, ее наращивании и т. д. Но все это не будет достигнуто, если не соблюсти одно условие - прежде нужно найти нефть. Прогнозирование нефтегазоносности недр до бурения и успешность первой поисковой скважины - это показатель состоятельности нефтяной геологической науки. Но сия проблема еще далека от своего завершения.
Путь такой группы на первом этапе, как представляется, заключается в осмыслении имеющегося фактического материала, его пополнении, выборе тактических направлений и формировании коллектива, прежде всего, специалистами высокой квалификации с опытом работы в 30 - 40 лет. В ряде организаций имеют место замены «подешевевших» ветеранов молодыми специалистами. Главное здесь - разумный симбиоз молодости и опыта. Заметим, что даже щедрое финансирование и благоприятные условия работы не принесут желаемых результатов, если не будет людей, способных выдвигать свои идеи, отстаивать их вопреки разным авторитетам.
Не следует опасаться и дублирования работ. Даже если и появятся где-то точки соприкосновения, то обмен мнениями принесет только пользу. В той же Силиконовой долине, например, трудовое законодательство позволяет служащим переходить из одной компании в другую компанию, когда им заблагорассудится.
Конечно, указанный коллектив не решит сразу всех задач, но некоторый шаг вперед в развитии теоретических построек будет сделан. Отмеченные креативные группы, как показывает мировой опыт, обычно создаются при крупных научных центрах с выделением им помещений и обеспечением финансирования. К слову, недавно в России был принят закон, позволяющий институтам и вузам создавать внедренческие фирмы.
Далее, на втором этапе, когда у творческой группы, возможно уже в ранге малого предприятия, появится наукоемкая продукция (практические рекомендации, соответствующие рыночным критериям), то встанет вопрос о переходе ее в стадию венчурного бизнеса. Тут возникает следующий вопрос - как эффективно реализовать полученную продукцию? Коллектив задается вопросом - где взять деньги на инновации? Вот на этом переломе и возникает жесткая конструкция, когда всякие эмоциональные проявления, свойственные творческим людям, отходят на задний план. На первое место выходит менеджер, который на данном этапе, как это может показаться ни странным, становится главным при продажах.
Чтобы глубже вникнуть, что к чему, отметим Т.Эдисона, сочетавшего в себе талант ученого и талант бизнесмена. Он усовершенствовал телеграф, телефон, электрическую лампочку. Из школьной программы известен наш ученый П. Яблочков, но таланта бизнесмена у него не было. Так что электролампочка пришла в Россию из Америки.
Изменились ли общие подходы выхода на рынок со времен Т. Эдисона? В принципе - нет. Приведем мнение Евгения Зайцева, российского кандидата наук, ставшего американским венчурным капиталистом. В «Долину» он приехал учиться в бизнес-школе Стэнфордского университета, после получил предложение о трудоустройстве. В 2006 г. создал собственную венчурную фирму. Его амплуа - инвестиции в наукоемкие компании на самой ранней стадии, когда велики и технологические риски, и потенциальная доходность. Девятилетний опыт его работы дает основание прислушаться к его словам. Основная проблема технологического бизнеса в России - это отсутствие фокуса на маркетинг, на изучение рынка и потребителя. Венчурные капиталисты считают, что могут быть и неудачи. Но если даже одна из десяти инвестиций станет удачной, то такой сделки оказывается достаточно для успеха. Е.Зайцев занимался в сфере фармацевтики. К примеру, обнаружив новую молекулу для потенциального лекарства, стартап нанимает компанию доклинических экспериментов, потом другую для клинических испытаний, далее заключает контракт с производителем.
У нас же путь может оказаться куда короче. Так, научная разработка по эффективному прогнозу месторождений, скорее всего, непосредственно выйдет на потребителя - нефтяную компанию, которая может для ее проверки пробурить скважину. Захочет ли она сделать, ведь это будет поисковая скважина в слабоизученном районе, вот в чем вопрос. Тогда, не выполнив данную работу, как докажешь, что предлагаемая рекомендация надежна. В такой ситуации главную роль сыграет менеджер, который сможет заинтересовать своим продуктом не одну какую-нибудь компанию, а вести переговоры с несколькими. И если в одной из них по предлагаемой рекомендации обнаружат залежь нефти, то появится конкуренция, что уже прекрасно. Так или иначе, производство интеллектуального продукта невозможно без опоры на науку.
Специфика геологической науки состоит в том, что ее «пищей», в отличие от многих других наук, является огромный массив самой разнообразной информации, которую надо осмыслить, переработать, начиная с первичных данных сейсморазведочных работ на той или иной площади, геофизических исследований скважин, возможно не только по поисковым и разведочным, но и по части эксплуатационного фонда до лабораторных определений на самые различные свойства кернов, нефти, воды и т.п. Эта информация должна быть, образно говоря, на столе геолога-аналитика.
Главная проблема, с которой чаще всего сталкиваются исследователи, - как получить информацию. Во-первых, НК не хотят делиться информацией по своим лицензионным участкам, а во-вторых, высока ее стоимость. Хотя во всем мире тот же керн, например, считается национальным достоянием. Для того чтобы любой информационный материал был доступен отмеченным творческим сообществам, а также будут ли доступны банки данных, которые могут быть созданы при каких-либо научных центрах (или технопарках), необходимы директивные постановления. Улучшить ситуацию с оборотом геологической информации МПР собирается в 2011 - 2013 гг. с финансирования работ по созданию современного информационного центра, оцифровке аналоговых данных, сооружению кернохранилищ. Предусматривается завершение процесса слияния Росгеолфонда и территориальных фондов информации по природным ресурсам. Но этим заявлениям министерства пока мало веры. На пустом столе наука не появится. Главное - как быстро это произойдет.
В отношении оперативности принятия решений на государственном уровне известен необычный, весьма показательный пример из недавнего прошлого. Президент США Р. Никсон, едва оправившись от шока, в который его поверг запуск в октябре 1957 г. советскогоспутника, уже 2 апреля 1958 г. представил Конгрессу законопроект об учреждении Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA). Сегодня в составе этой госорганизации 10 крупных научно-исследовательских центров. Данная схема организации и управления признана многими развитыми странами. Чем не пример для нашей экономики? Отмеченное, конечно, радости нам не прибавит. Куда приятнее, если было бы, как сказал Марк Твен: «Хорошо, что Америку открыли, но намного лучше, если бы ее не нашли».
Итак, куда направить вектор усилий рассмотренной творческой группе, чтобы создавался объективный спрос на инновации.
Радиус действия. Современный этап глубоких исследований требует объединения усилий самых разных специалистов для решения задач геологического производства. Понятны и пути практического использования результатов этих работ: разработка новых методов интерпретации разнородных геофизических, петрофизических, геохимических данных, установление критериев прогноза месторождений и т.п. То есть, должен быть комплексный анализ тех или иных данных с подтверждаемостью одних методов другими. Например, при необходимости полевые материалы по той или иной площади, полученные ранее какой-либо сейсмопартией, передаются на переинтерпретацию в другое геофизическое предприятие. При этом нередко повышается глубина проработки сейсмической информации и полнота ее извлечения. Однако, чтобы заказать такую работу, необходимы финансовые средства. Ответ напрашивается сам - упоминавшейся творческой группе должна быть предоставлена такая возможность. Аналогичный подход следует выдерживать и в предоставлении услуг на выполнение различных видов лабораторных анализов (петрофизических свойств пород, описания шлифов, рентгеноспектральных и др.) по отдельным скважинам, в которых керн отбирался, но на исследования по каким-то частям разреза не отправлялся.
При изучении особенностей условий осадконакопления и мест аккумуляции залежей УВ в упоминавшихся НГК необходимо углубленное построение литолого-фациальных моделей с использованием данных геофизики, в том числе и космодешифрирования, геохимических, ультрамикроскопических и других современных методов для выяснения закономерностей конструирования ловушек. Многие ученые делают акцент на весь процесс в целом, исследуя различные интегральные характеристики (признаки). А можно попытаться рассмотреть иначе - дифференциально прослеживать явление через короткие (в геологическом смысле) промежутки времени, начиная с вопросов генерационного потенциала. В духе времени действует НАЦ РН, который ведет переговоры о покупке у Французского института нефти оборудования и программного комплекса для моделирования истории развития бассейна и процессов аккумуляции УВ. Иными словами - от качества заложенной в модель информации, основанной на понимании природы этого процесса, во многом будут зависеть наши прогностические цели.
При поисках залежей в доюрских образованиях важным является построение их геодинамических моделей как основы понимания строения верхней части палеозойских массивов и возможности нахождения в ней скоплений УВ. Это, в основном, магматические и метаморфические тела разной ориентации в пространстве, дисгармонично залегающие друг с другом, зоны разломов и т.п.
При полевых интерпретационных аппроксимациях, то есть описании сложных объектов более простыми, требуются экспериментальные данные о распределении физических параметров, ответственных за наблюденные поля. В этой связи необходимо комплексное изучение вещественного состава керна, характера и вида в нем трещиноватости, получения данных по абсолютной геохронологии интрузивных и перекрывающих их осадочных пород и т.д. Большое значение имеют исследования их физико-механических свойств в условиях высоких давлений, минерального состава на разных глубинных срезах тех или иных горных массивов.
Северные акватории Западной Сибири следует рассматривать на сегодняшний день одним из ключевых направлений поиска новых месторождений. На протяжении многих лет морскому шельфу практически не уделялось должного внимания, хотя другие морские государства занимались восполнением своей минерально-сырьевой базы (МСБ). Недавно Минприроды (замминистра Сергей Донской) забило тревогу: согласно новым оценкам, освоение перспективных площадей силами двух компаний Газпрома и Роснефти - основных игроков на этом поле - займет не менее 165 лет! Сие будет означать потерю рыночной доли на европейских и азиатских рынках. Для исправления ситуации собираются привлечь к геологоразведке частные компании, в том числе и иностранные. Но последние вкладывать капитал в разведку на российском шельфе при нынешних законах не будут. Серьезные инвесторы в отличие от нашего правительства смотрят на 10 -20 лет вперед, для них важнее всего четкие правила игры.
Норвежский феномен. Эта страна восхитительно воспользовалась своим природным богатством. Какой же был ее путь к светлому будущему? В 1958 г. руководство геологической службы авторитетно заявило, что на своем морском шельфе нефти нет и быть не может. Однако в следующем году голландцы в Северном море обнаружили газовое месторождение. Тем не менее, правительство страны в 1962 г. приняло решение не проводить буровые работы. Поисками нефти тогда занималась американская компания Phillihs. Первые месторождения были выявлены в 1968 г., но их признали нерентабельными для разработки. Понятно, что возникло разочарование. Но компания продолжала работы на свой страх и риск, хотя 11 скважин оказались «сухими». И надо же, в 1969 г. 12-я по счету скважина оказалась счастливой. Открытие месторождения Экофиск знаменовало новую эру в жизни страны.
Через два года началась добыча нефти. Парламент сначала принял закон, по которому естественные ресурсы стали принадлежать государству. Партнером по эксплуатации приглашена была та же компания. Лицензия на разработку недр была выдана до 2028 г. Для поддержки нефтегазового сектора предоставлялись беспроцентные кредиты! В 2008 г. страна объявила о 20-м лицензионном раунде, на который выставила 28 блоков в Баренцевом море. В настоящее время на шельфе открыто 80 месторождений. Ныне Норвегия располагает 2,3 млрд м3 газа и 1,2 млрд тонн нефти и еще 2/3 своего шельфа пока не разведано. Позаимствовав иностранный опыт, страна фактически стала лидером на мировом рынке подводного и бурового оборудования плавучих систем, нефтедобычи, отгрузки и т.д.
Попутно заметим, что в другой части света, Бразилии, потребовалось 30 лет, чтобы стать рекордсменом по глубокому бурению на морском дне. Поисковыми скважинами в 2008 г. там были обнаружены месторождения нефти и газа на глубинах 5 - 7 км. Из сказанного логически следует вывод, что если не будем вплотную заниматься изучением шельфов морей, то отставание нашего ТЭК будет катастрофическим.
Стратегия и тактика поисковых работ на шельфах морей. Уникальным районом добычи углеводородов считается Ямало-Карский центр, охватывающий шельф Карского моря, п-ов Ямал, Обскую губу и западную часть п-ова Гыданский (рис.1) (Газовая пром.633/2009). Подготовленная сырьевая база позволяет говорить не менее чем о 250 млрд м3 добычи газа и 10 - 15 млн т жидких УВ в год.
«Интересы национальной безопасности России требуют эффективного проведения ГРР работ в Арктике, даже в условиях кризиса. Геологическое строение и природные условия предполагают принципиальную модернизацию методов и оборудования для поисков, разведки, добычи и транспортировки нефти и газа. Это - крупнейшая инновационная проблема российской экономики», - говорит академик Алексей Конторович.
Наша страна, имея гигантские нефтяные плантации, практически ими не занимается. Сегодня главные надежды связаны с крупнейшим Штокмановским месторождением в Баренцевом море (запасы газа категорий С1 +С2 равны 3,9 трлн м3 и 56 млн т конденсата). Его освоение сдерживается тем, что страна пока не располагает производственными мощностями (буровые платформы, ледоколы и др.).
Рис 1 Перспективные объекты континентального шельфа Арктики
Президент Союза нефтегазопромышленников Геннадий Шмаль считает: «Наиболее приоритетным в настоящее время для России является освоение месторождений п-ова Ямал. Штокман будет позже. Сегодня надо основательно заниматься разведкой морских месторождений». Отмеченное усиливается тем, что многие газовые гиганты уже вступили в стадию падающей добычи: Уренгойское (выработанность на 66%), Ямбургское (на 54%).
Если же учесть, что по всему миру в ближайшие годы прогнозируется расширение ГРР и активный ввод в эксплуатацию новых месторождений на глубоководье, то задержка с изучением этих акваторий может привести к очередному отставанию страны. Судя по всему, Газпром собирается заниматься практически только сушей. Ныне его руководство обеспокоено возможной потерей рынка сбыта в связи с ростом добычи сланцевого газа в Америке, куда еще недавно нацеливались поставки российского сжиженного природного газа (СПГ) с Ямала и Штокмана. Существует большая вероятность, что США станут сами экспортерами газа. Сланцевые проекты готовятся также в Китае, Индии и др. Мировая экономика вошла, образно говоря, в зону «высокой турбулентности». Дело может дойти до изменения географии спроса, нового передела рынков. Следовательно, стратегические решения надо принимать уже сегодня, даже в условиях трудных бюджетных ограничений.
В настоящее время завершается подготовка проекта новой «Энергетической стратегии России на период до 2030 г.». Но уже сейчас эксперты говорят, что текст документа изобилует благими пожеланиями: есть цели, этапы, сценарии, но главное - где же конкретика? Весьма оригинально выразил суть данного трактата Владимир Карасев: «Документ гладкий, красиво написанный, как поэма. Оченьхорошо читается. Беда только в том, что там жизни нет». Действительно, согласно этому документу Западная Сибирь не заточена на поддержку отраслевых проектов в этом регионе (?). В противовес директор НАЦ РН Александр Шпильман на недавнем Х Международном форуме ТЭК поразил присутствующих тем, что в Югре расположено более половины невыявленных ресурсов страны! Вот так и не иначе.
Куда меньше мы знаем о недрах западно-сибирских морских шельфов. Поисковым бурением на Западно-Ямальском шельфе Карского моря выявлено два гиганта: Русановское и Ленинградское газоконденсатные месторождения с предполагаемыми запасами ~ 2 трлн м3.
Они содержат залежи в отложениях альб-апт-сеноманского комплекса. Скопления многопластовые, в среднем 8 -10 пластов с глубинами залегания 1100 -2350 м. Динамический анализ сейсмической записи явно указывает на связь аномалий типа «яркого пятна» с газонасыщением меловых отложений в других крупных структурах (Нярмейская,Скуратовская). Более сложная оценка юрского комплекса, хотя природа дает некоторые признаки нефтеносности домеловых отложений. Так, наличие нефтегазоконденсатных скоплений в Утреннем и Бованенковском месторождениях, непромышленных притоков на о-ве Белом, ресурсов нефти в невскрытых пластах на Русановской и Ленинградской площадях, позволяет предполагать значительные - до 2 млрд т жидких УВ в позднеюрско-неокомских горизонтах, а по Скуратовской группе поднятий суммарные ресурсы газа оцениваются около 5,3 трлн м3. Разведанность шельфовых ресурсов пока не превышает 6%. К тому же, большая часть имеющихся геофизических материалов не соответствует современным требованиям: получены до 1990 г., недостаточная глубина и детализация разреза и др.
Однако прибрежный шельф Карского моря изучать, вероятнее всего, приступят не ранее 2030 г. В результате, какая же может быть надежность отмеченного долгосрочного документа, если запасы углеводородного сырья в этих отложениях сегодня достоверно не доказаны?
Изучение территории геофизическими исследованиями, включая различные последние инновационные разработки, должно охватить и западное побережье архипелага Новая Земля, существенное преимущество которого заключается практически в отсутствии льда из-за распространения теплого Северо-Атлантического течения. Кроме того, трасса возможного подводного газопровода от Штокмана до Новой Земли вдвое короче, чем до г. Мурманска и будет проходить по значительно меньшим глубинам. Перспективным источником сырья считаются и газовые гидраты, широко распространенные в отмечаемых акваториях. Так что архипелаг рассматривается весьма удобной базой для перевалки как нефти, так и СПГ. Мировой рынок последнего растет гораздо быстрее, чем газовый, но Россия на нем пока не представлена.
В экономике есть своя внутренняя логика. Так, до начала бурения надо иметь свои морские платформы. Аренда полупогружной буровой установки или бурового судна для строительства скважины весьма затратная (до 450 тыс. долл.в сутки). Выход - развитие собственного производства. На ОАО «Выборгский судостроительный завод» сейчас строится две таких ППБУ, способных проводить бурение до 7,5 км при глубине воды 70 - 500 м. Завершение работ планируется в первом квартале 2011 г. Они уйдут для бурения эксплутационных скважин на Штокмановском месторождении, а других у нас нет. Строительство платформ составляет как минимум 3 года.
Если работы полевых геофизических партий провести в течение 3 - 4 сезонов, т.е. составить детальную структурную основу для принятия решений и столько же времени выделить на выполнение заказа постройки ПБУ, то через 7 - 9 лет появится возможность пробурить 2 - 3 поисковые скважины в акватории Карского моря и Обской губы и т.д. В случае обнаружения крупных залежей (особенно нефтяных) разговоры об осторожном выходе на шельф сразу сменятся на противоположные.
Вышеизложенное никоим образом не исключает внешний путь, т. е. норвежский тип развития. Государство должно создать соответствующие условия для привлечения иностранных партнеров как для выполнения буровыхработ, так и для использования (покупки) новейших технологий. На деле мы их выталкиваем из страны. Так, наш закон ограничивает зарубежные инвестиции в месторождения с запасами более 70 млрд м3 газа и 50 млн тонн нефти. По мнению Г.Шмаля: «Нам важен их опыт, если мы предполагаем заниматься освоением наших арктических месторождений. Технологии, которые предлагали и предлагают норвежцы, очень интересны. Не надо изобретать велосипед, а можно взять в полной мере то, что сегодня уже проверено и адаптировано к этим условиям». Наработка опыта займет много времени. На первых порах со всех точек зрения лучше воспользоваться уже готовыми технологиями, создавая при этом свою научную базу для работы в новых геологических условиях. Например, новым решением фирмы Badger Explorer является бесскважинное разведочное бурение. Прибор внедряется в пласт и оставляет разбуренную породу после себя, закрывая тем самым образовавшееся отверстие. Благодаря отсутствию бурового раствора и выхода на поверхность УВ, исключается загрязнение окружающей среды. Кроме того, обеспечивается высокое качество записи геологических данных, и сокращаются риски, связанные с бурением. Если добиться выполнения такого бурения, то за короткий период времени, наверное, можно будет получить достоверную оценку запасов и дифференциацию их по типам флюидов по многим нашим уже выявленным структурам.
Скажете, а где средства? Но деньги в стране есть. Почему бы не использовать золотовалютные резервы? Ведь они постоянно пополняются (на сегодня составляют внушительную цифру, превышающую 500 млрд долл.). Далее - деньги, которые страна вкладывает в ценные бумаги других государств (США, Англия), тем самым укрепляя их экономики. Непонятна позиция, когда Россия пытается участвовать в добычных проектах в Африке, Америке, Азии, когда у нас имеется значительное количество неосвоенных ресурсов. Да, всегда ли оптимально используем наши возможности? Например, в 2008 г. из 27 наших запусков 19 выводили иностранные космические аппараты. Это коммерческие запуски, ни одного аппарата для отечественной науки, в частности, для геологических целей. Такая практика лишь увеличивает отставание России.
Если мы хотим привлечь геологический интеллект страны к процессу прогнозирования и поисков, то государство должно всячески поддерживать различные творческие коллективы, малые предприятия типа сервисных услуг. Источником финансов могут быть и субъекты РФ. Для них в качестве стимулирования вложения средств надо дать возможность распоряжаться месторождениями, которые будут открыты за счет средств регионов.
Инновационное развитие поисковых работ. Реализация стратегических ориентиров страны в полной мере возможна только по инновационному сценарию с включением в этот процесс как техническое, технологическое наполнение, так и научно-методическое содержание. Творческий потенциал нашей геологической науки далеко не исчерпан. Об этом свидетельствуют появившиеся в последние годы новые технологии, теоретические обоснования прогноза месторождений УВ.
Весьма показателен достаточно непростой путь одной из таких инноваций по успешному их обнаружению, пройденный по упоминавшейся схеме: идея - исследования - практическая реализация («образец»). Остановимся на нем подробнее.
Итак, возникла идея, предложенная сотрудником СО РАН Юрием Копытиным и развитая профессором Томского политехнического университета Евгением Тарновским, о том, что крупные подземные скопления углеводородов должны создавать на поверхности характерные электромагнитные поля («Нефтесервис», 4/8, зима, 2009). Спустя четыре года приподдержке частного бизнеса было создано ЗАО «НПК «ТОМКО». Задачу практического прогнозирования залежей удалось решить геологу Валерию Ростовцеву и его коллегам за счет создания метода квантово-оптической фильтрации космических снимков. Метод прошел испытания на хорошо изученных месторождениях Иркутской области, Красноярского края. На шельфе эффективность метода апробирована на месторождении «Белый Тигр» в Южно-Китайском море.
Тем не менее, нашлись оппоненты, утверждавшие, что все полученные сведения не более чем совпадения, подогнанные под уже имеющиеся данные о границах залежей. Тогда руководство компании пошло на масштабный эксперимент. Был выбран юго-восток Томской области, где с точки зрения крупных ученых и специалистов залежей УВ быть не может. Их вывод базировался на том, что здесь за более чем 40 лет исследований отсутствовали ярко выраженные нефтематеринские породы (баженовская свита) и подходящие региональные покрышки. В 2005 г. компания, используя свою методику, спрогнозировала крупную зону нефтегазонакопления на Трубачевском участке. Фрагментарно были выполнены электроразведка, высокоточная магнитометрия, радиометрическая и снеговая съемки. Сейсмические исследования не проводились намеренно (!), чтобы соблюсти чистоту эксперимента.
Спустя три года, подрядчиком «Томскбурнефтегаз» была пробурена скважина глубиной 1528 м. По результатам газового каротажа и испытанию 13 объектов было установлено, что газонасыщенны палеозойские, юрские отложения, в кровле сеноманских, вероятнее всего, находится залежь нефти. Факт обнаружения скопления углеводородов в бесперспективном, как считалось ранее, районе установлен. Оценка ресурсов составила примерно 18 млрд м3 газа и 90 млн тонн нефти. По данным внедряемого метода центральная и северная части участка содержат еще большие запасы УВ (рис.2).
Одной из растущих частных российских сервисных компаний, занимающихся обработкой данных наземной и морской сейсморазведки, считается «Ларго» (Oil Gas Eurasia. 5, 2009). Она сотрудничает с норвежской геофизической компанией проводя набортную обработку и контроль качества данных 3D на ее судах.
Широкую практическую апробацию на нефтеперспективных площадях в России, Казахстане (м-ние Тенгиз) прошел метод становления короткоимпульсного электромагнитного поля (СКИП) (Нефтяное хозяйство, 2, 2008).
В геофизических исследованиях скважин одной из последних инноваций является уникальное достижение - электрокаротаж через обсадную колонну (Нефтегазовая Вертикаль, 3,2008). Это оборудование куда как активнее покупается Китаем, а также американскими и другими компаниями. О чем это говорит? О явной необходимости создания подобных сервисных компаний, которые, используя интеллектуальный потенциал наших людей, могли бы зарабатывать хорошие деньги.
Рис 2 Трубачевский участок. Зоны скопления УВС и точка бурения первой поисковой скважины
Наконец, открытыми для инноваций остаются процессы оптимального управления поисковыми работами. К примеру, для транспортировки нефти на Дальний Восток и рынки АТР строится нефтепровод «Восточная Сибирь - Тихий океан (ВСТО)». Не исключено, что при открытии в Ямало-Карском центре в сжатые сроки значительных запасов нефти, возможно, будет экономически более целесообразным направить его в ВСТО, чем в западном направлении. Как видим, ускоренное развитие ГРР на шельфе арктических морей четко вписывается в глобальную систему политических решений страны.
Если думать о будущем России, то разные исследовательские центры, малые предприятия с научным вектором деятельности следует всячески поддерживать. Государство осознает остроту проблемы, связанной с геологоразведкой. Премьер Владимир Путин: «Одним из серьезных резервов повышения эффективности отрасли может стать работа малого и среднего бизнеса».
Путь инноваций в геологическую отрасль, конечно, будет не быстрым, как хотелось бы, но начинать его следует сейчас. Время поджимает. «Сейчас в геологоразведке полная разруха, никакого оптимизма. Геологи, конечно, могут заниматься инновациями, но вряд ли будут получать за это зарплату», считает А.Шпильман.
Построить инновационную экономику - это не лозунг, а жизненная потребность страны. Если же в области ГРР мы продолжим работать, как сейчас, даже при тонкой струйке инвестиций, то прирост запасов категории С1 будет «топтаться» на месте. Инвестиции следует вкладывать, главным образом, в науку. Эффект же их сокращения скажется не сразу, а через не которое время. Именно он повлияет на уровни добычи УВ в тот период, когда кризис и его последствия будут преодолены. К этому времени уже станет поздно думать о ГРР. Геологическая наука и запасы - это взаимосвязанные категории. Без инноваций, без научного сопровождения поисковых работ успеха не достигнуть.
В противном случае может оказаться ситуация, о которой сказал президент Дмитрий Медведев на недавнем открытии нанофорума: «Главное, чтобы не произошло по уже хорошо известному сценарию: мировая экономика начинает расти, цены на нефть поднимаются, экспортный потенциал улучшается, можно расслабиться, никакие нанотехнологии нам не нужны - сможем и дальше заниматься поставкой энергоресурсов на экспорт и за счет этого худо-бедно сводить концы с концами».
Действительно, если же ослабнет поток новых технологий, то, соответственно, закостенеют наука, средний и малый бизнес. Но мы же хотим изменить жизнь к лучшему, а для этого надо незамедлительно и решительно действовать. Как нельзя кстати, назидательно звучат и сегодня слова нашего известного соотечественника Николая Бердяева: «Без приложения усилий нормальное бытие в нашем трудном мире невозможно. Ибо жизнь - это не сад, где растут только одни цветы».
Автор: В.И. Конюхов
