ЮКОС-2

Нефтяникам опять грозят Генпрокуратурой. Неназванные представители МЭРТ заявили, что министерство "в течение двух недель планирует завершить анализ экспортных контрактов нефтяников. Нужно ответить на вопрос, есть ли объективные факторы существенного снижения контрактной цены по сравнению с биржевой. В случае обнаружения намеренного занижения контрактных цен МЭРТ может обратиться в прокуратуру, которая должна заниматься экономическими преступлениями". Потенциальные нарушители не названы, но круг очерчен: "Их десяток".

Направление главного удара
Все началось в начале февраля, когда шеф МЭРТ Герман Греф побывал на коллегии подведомственной ему Федеральной таможенной службы (ФТС), где заявил, что отклонение экспортной (контрактной) цены от цены Urals (биржевой) "иногда доходит до десяти раз", а в среднем контрактная цена ниже на 13-15 долларов. Теперь МЭРТ делает следующий шаг - в Генпрокуратуру.

Экспресс-опрос нефтяных компаний, предпринятый "Газетой", не выявил особого беспокойства. Возможно, потому, что они чувствуют себя чистыми перед таможней. Но это ощущение обманчиво.

Точно так же начиналось "дело ЮКОСа". Недовольство президента Путина налоговыми платежами нефтяников разбудили схожие расчеты. Тогда не Герман Греф, а Сергей Игнатьев, в то время замминистра финансов, посчитал, сколько денег получает бюджет с каждой тонны добытой нефти с разбивкой по крупнейшим компаниям. Нефтяники бурно протестовали: у каждой компании свои условия добычи, но фитиль зажгли именно тогда.

И новый удар по нефтяникам будут наносить вовсе не таможенники, а все те же налоговики. Выступление Грефа перед ФТС не должно наводить на ложный след. Таможенники следят за ценами на товары, когда собираемые ими пошлины и другие платежи зависят от цен, то есть при импорте. Для взимания экспортной пошлины на нефть цена, что контрактная, что биржевая, значения не имеет: пошлина взимается с тонны. Кстати, со вчерашнего дня пошлина повышена до 186,4 доллара за тонну.

Конечно, таможенники могли бы обратить внимание на значительные расхождения между биржевыми и контрактными ценами. Их молчание остается объяснить привычкой ничего не делать даром. В МЭРТ мимо ценовых расхождений точно не пройдут. Правда, все дело в амплитуде отклонений, о чем прямо говорил замминистра экономического развития и торговли Кирилл Андросов: "В некотором дифференциале есть логика в силу того, что цена Urals сейчас не привязана к конкретному базису поставки, а себестоимость базиса поставки должна быть учтена в контрактной цене. Но в тех случаях, когда отличие контрактной цены от Urals впечатляющее, требуется ответ, почему это так". А дальше - накатанная колея. За дело возьмутся налоговики, а, возможно, и финразведчики: занижение экспортных цен - это или недоплата налогов (например, на прибыль), или нелегальный вывод капитала.

Есть прямая параллель с "делом ЮКОСа" - оно в значительной мере строилось на обличении схем, использующих трансфертные цены. Можно не сомневаться: против того, кого налоговики выберут (конечно, не сами) в качестве жертвы, этот опыт будет использован.

Доктрина деловой цели

Конечно, у нефтяников есть линия обороны, и даже не одна. Первую вчера огласил начальник экспертного управления президента Аркадий Дворкович. Он заявил, что администрация президента внесет поправки в первую часть Налогового кодекса, направленные на разграничение "законной и незаконной оптимизации" налоговых платежей. Смысл деления в том, чтобы отделить "честных" оптимизаторов от тех, кто "избегает налогообложения". Поясним: в прошлом году администрация президента провела конкурс среди налоговых консультантов, которые должны были юридически отделить злой умысел от доброго. Победила немецкая фирма Haarmann, Hemmelrath & Partner. Она предлагает России взять на вооружение "доктрину деловой цели", в соответствии с которой самый верный способ защитить деловую цель - заранее согласовать ее с самими налоговиками. Пока, правда, этот порядок не утвержден, так что эта линия обороны еще только создается.

Химия нефтяного рынка

Несмотря на то что на мировых биржах не знают, что такое российская нефть, в реальной жизни она есть. У нее есть официальное английское название REBCO (Russian Export Blend Crude Oil) и даже советский ГОСТ 9965-76, действующий с 1 января 1977 года. Согласно этому ГОСТу REBCO - это "нефть для нефтеперерабатывающих предприятий". Содержание серы в ней определяется в 1,8 кг на кубометр, а парафина - в 6,0%. О REBCO хорошо знают как потребители, так и мелкие торговцы, реализующие "живой" товар. Вот условия одного из таких поставщиков: "Если покупатель платит помесячно, дисконт к цене Brent составляет 20 долларов брутто и 14 долларов нетто. Если же платеж проводится за два месяца, то скидки увеличиваются до 28 и 22 долларов соответственно. При ухудшении условий платежа дисконт может сокращаться до 18-14 долларов".
Все как на рынке. Правда, не нефтяном. Нефтяные биржи живут совсем по другим законам. Здесь торгуют не нефтью, а нефтяными эталонами.

Цивилизованный рынок давно стал финансовым. Погоду здесь формируют финансовые игроки. В результате рынок эталонов уже давно оторвался от реального. По данным информационного агентства Platts (откуда поступает вся информация о нефтяных ценах), в июне 2005 года дневной объем добычи смеси BFO (объединения сортов "северной нефти" Brent, Forties и Oseberg) составлял 1,1 млн. баррелей в день. Объем торговли фьючерсами превышал этот объем более чем в сто раз. По другому эталону - западно-техасской смеси (WTI) - оборот по фьючерсам превышал физические показатели добычи более чем в 700 раз. По мнению аналитиков Platts, такая ситуация позволяет игрокам манипулировать ценами. Но любое изменение эталона - это серьезное политическое испытание. В 2002 году, столкнувшись с почти полным исчезновением Brent, в Platts решили внести в эталон два схожих по физическим свойствам сорта нефти. Возник серьезный конфликт. Потому что Brent добывалась на месторождениях Shell, а два новых вида нефти - на месторождениях BP. Через некоторое время у Shell начались серьезные репутационные проблемы.

Другими словами, продажи российской нефти ориентируются на реальный спрос нефти. А торговля фьючерсами реагирует на заявления о повышении или понижении процентных ставок мировыми центральными банками. В результате сложилась парадоксальная ситуация. В мире нет дефицита нефти, зато есть изобилие денежной массы. Platts пытается сделать из российской нефти эталон, но пока это остается лишь пожеланием. Зато российское правительство нашло применение интересу агентства к проблемам ценообразования на нефтяном рынке. По договору с российским правительством в феврале Platts начало исследовать ценообразование на российском рынке. Итоги могут оказаться не менее интересными, чем угрозы МЭРТ.