Не имеет значения, насколько важными становятся развивающиеся нефтяные страны за пределами Среднего Востока, регион все равно останется основным мировым источником энергии на предстоящие годы. В отличие от России, ближневосточные члены ОПЕК действуют как картель, который производит намного меньше своих возможностей. При нынешних уровнях производства Россия будет не у дел к 2020 г. Условия в Африке не отличаются радикально.
Это означает, что энергетическая безопасность будет оставаться сильно зависимой от политики на Ближнем Востоке, где региональные производители нефти будут продолжать пытаться диктовать условия мировому рынку. Особое внимание стоит уделить связям между милитаристскими амбициями и перемещением богатств, которое обеспечивает экспорт нефти. Иранская программа создания ядерного оружия и вызывающее опасение наращивание вооружения в Ираке в 90-х годах иллюстрируют неизбежную связь между чрезмерной милитаризацией и властью на энергетическом рынке.
Политические угрозы поставщикам нефти, как всегда, доминируют в дебатах по энергетической безопасности. Как показывает случай с Ираком, войны и внутренние перевороты могут влиять не только на краткосрочный уровень поставок нефти, но могут подорвать долгосрочную производственную мощность страны, препятствуя оказанию помощи и инвестициям.
Однако потенциальная угроза поставщикам нефти на Среднем Востоке переоценена. Несмотря на все сложности и предсказания, режимы на Ближнем Востоке пережили как провал пан-арабского национализма, так и испытания исламским экстремизмом. Не внушают доверия также опасения, что террористические атаки могут поставить нефтяную промышленность на колени. Пока эффект от таких атак оказался краткосрочным.
И сценарий Судного дня израильско-иранского поединка, ведущий к блокаде Ормузского пролива, также не заслуживает доверия. Сомнительно, что у Ирана достаточно военной мощи, чтобы блокировать пролив, и даже если бы он попытался, он бы столкнулся с настоящей всемирной коалицией в ответ.
Более того, закрытие залива было бы равнозначно блокаде, объявленной себе самому, которая бы тяжело ударила по собственным внутренним энергетическим потребностям Ирана из-за отсутствия мощностей по переработке нефти.
Таким образом, хотя все еще существует мистическая сила нефтяного оружия, она оказалась бесполезным инструментом. Некоторые продолжают рассматривать нефть в качестве “энергетического эквивалента ядерного оружия”. Но правда в том, что арабское нефтяное эмбарго 1973 года было полным провалом.
Если оно было бы успешным, египетский президент Анвар Садат не устремился бы в Иерусалим, чтобы заключить мирный договор с Израилем спустя всего несколько лет. Нефтяное оружие не заставило Израиль вернуться в пределы своих границ 1967 года, нефтяные страны не смогли также удержать на долгое время свои собственные экономики от падения доходов. Массовое использование нефтяного оружия, подобного нефтяному эмбарго 1973 года, сегодня не рассматривается.
Тем не менее, некоторые люди, например бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси, предсказывают, что захват власти в Саудовской Аравии радикалами может сопровождаться использованием нефтяного оружия против Запада. Но быть радикальным не равносильно быть иррациональным, и какой бы ни была его религиозная или политическая окраска, саудовское государство не может позволить себе лишиться возможности держать бразды правления. Колоссальное богатство, которое поступает от продажи нефти, делает производителей не менее зависимыми от нефти, чем потребителей.
Настоящая угроза не в том, что Саудовская Аравия может прекратить экспортировать нефть, а в том, что она будет продолжать делать это, даже если страна станет радикальной. Миллиарды нефтедолларов тогда станут финансовой силой для воплощения замыслов ваххабитов.
Но действительно ли этот сценарий сильно отличается от того, с которым мы сегодня столкнулись? В конце концов, саудовское нефтяное богатство гарантирует терроризм уже некоторое время до настоящего момента. Очевидно, что Аль-Каида довольна саудовским могуществом на нефтяных рынках. В одном из своих заявлений она даже отметила, что Саудовская Аравия «должна оставаться в безопасности … потому что она является основным источником денежных средств для большей части движения Джихад».
Если энергетическая безопасность означает доступность достаточного количества товара по доступным ценам, тогда настоящая проблема безопасности исходит от власти рынка, от системы цен, основанной на картельном принципе, которая диктует искусственно завышенные цены, которые никогда не смогли бы существовать на конкурентоспособном рынке.
Действительно, стремление удержать контроль на рынке объясняет оппозицию ОПЕК Киотскому протоколу, чье осуществление могло бы снизить мировую потребность в нефти на целых 20%, а также объясняет боязнь ОПЕК, что США может последовать примеру Европы и станет бороться с пристрастием к нефти посредством радикального увеличения энергетических налогов.
Президент Барак Обама неоднократно предупреждал, что перемещение богатства во враждебные страны, производящие нефть, является основной угрозой национальной безопасности США. Его план по значительному снижению потребления нефти, который выполнял бы задачи по снижению выбросов углерода и десятилетний план по развитию чистой энергетики – похвальное стремление. Но политика, направленная на снижение потребления нефти, обязательно столкнется со срочной необходимостью восстановления американской экономики.
Поддержание стабильности на Среднем Востоке ради энергетической безопасности стало второстепенным по сравнению с жесткой необходимостью решать сложные задачи, поставленные проблемами в Ираке, Иране и Афганистане. Но, даже если США сумеет уменьшить потребление нефти на 17% , они все еще будут зависеть от нефти Залива, а следовательно и от энергетической безопасности в регионе.
