В понедельник, 12 апреля, экс-глава ЮКОСа Михаил Ходорковский завершил выступление в Хамовническом суде по «объективной стороне», а во вторник хочет начать давать показания по «субъективной стороне». Ходорковский пояснил, что в первой части выступления он попытался доказать, что совершить преступления, которые ему вменяет Генпрокуратура, объективно невозможно; во второй же части он хочет сконцентрироваться на доказательствах того, что лично не совершал никаких преступлений.
Ходорковский рассказал суду, что вся прибыль ЮКОСа, без изъятий, поступала в распоряжение компании и проводилась в отчетности, а расходы из прибыли осуществлялись в интересах всех акционеров по решению уполномоченных органов компании. Отвечая на другие обвинения, он заявил, что обмен акций «дочек» ВНК осуществлялся в целях защиты от рейдерства, и назвал их «псевдопохищенными» и «псевдоотмытыми».
Ходорковский рассказал, что он с адвокатами «ради смеха» проверил финансовую экспертизу, проведенную во время предварительного следствия по делу, и нашел в ней ошибок «на 70 млрд руб.». «Мне почему-то на ум всегда в этом случае приходят зеленые человечки», — добавил он. По его мнению, следователь в одних случаях взял прибыль ЮКОСа без учета налоговых выплат, в других — без учета транспортных и производственных расходов, затем сложил всю сумму прибыли и получил размер похищенных средств. По мнению бизнесмена, указанные несоответствия могут объясняться только одним — «заказом следствия».
Резюмируя первую часть выступления, Ходорковский отметил, что предъявленные ему обвинения являются абсурдными. «Почему прокуратура пришла в суд отстаивать такое обвинение, мне непонятно, оно странное, ваша честь, оно очень странное», — отметил обвиняемый, обращаясь к суду.
Ходорковский нашел у следователей ошибки на 70 млрд руб.
В понедельник, 12 апреля, экс-глава ЮКОСа Михаил Ходорковский завершил выступление в Хамовническом суде по «объективной стороне», а во вторник хочет начать давать показания по «субъективной стороне». Ходорковский пояснил, что в первой части выступления он попытался доказать, что совершить преступления, которые ему вменяет Генпрокуратура, объективно невозможно; во второй же части он хочет сконцентрироваться на доказательствах того, что лично не совершал никаких преступлений.