Об этом Shell сообщила 28 февраля 2022 г.
По состоянию на конец 2021 г. у Shell было около 3 млрд долл. США внеоборотных активов в СП с Газпромом и его дочками в России.
Среди совместных совместных проектов с группой Газпромом, из которых уходит Shell:
- 27,5%-1 акция в Sakhalin Energy, операторе проекта Сахалин-2, в рамках которого действует завод по производству сжиженного природного газа (СПГ) проектной мощностью 9,6 млн т/год. Газпром в проекте владеет 50%+1 акция, японские Mitsui & Co. Ltd и Mitsubishi Corporation - 12,5% и 10% соответственно;
- 50% в паритетном СП с Газпром нефтью Салым Петролеум Девелопмент (СПД), которое разрабатывает Салымскую группу месторождений в Ханты-Мансийском автономном округе (ХМАО);
- 50% еще в одном паритетном СП с Газпром нефтью Газпромнефть-Аэро Брянск по разработке Лескинского и Пухуцяяхского участков недр на п-ве Гыдан (проект Енисей). Данный проект находится на стадии разведки, добыча не ведется;
- магистральный газопровод (МГП) Северный поток-2, в котором Shell не является акционером, а инвестором. Наряду еще с 4 европейскими энергетическими компаниями, Shell обязалась предоставить финансирование и гарантии на сумму до 10% от предполагаемой общей стоимости проекта в размере 9,5 млрд евро.
В 2021 г. скорректированная прибыль Shell от участия в СП Sakhalin Energy и СПД составила 700 млн долл. США.
Выход Shell из совместных проектов с Газпромом связан с проводимой Россией спецоперации на Украине.
Ранее аналогичные решения приняли BP и Equinor:
- BP приняла решение о продаже 19,75% акций Роснефти и выйти из СП с компанией - Таас-Юрях Нефтегазодобыча (20% участия), Ермак Нефтегаз (49%), Харампурнефтегаз (49%).
- Equinor заявила о намерении выйти из СП с Роснефтью - Красгеонац (у Equinor 49%), из СП по разработке доманиковых отложений в Самарской области и Севкомнефтегаза (разработка Северо-Комсомольского месторождения, где у Equinor 33,33%).
- Также Equinor планирует прекратить участие в СРП по разработке Харьягинского месторождения в Тимано-Печоре, где у компании 30%.
Учитывая торопливость выхода, санкционные риски и общую настороженность инвесторов, реальную стоимость активов компаниям получить не удастся.
У российского государства в этой ситуации появляется возможность в той или иной степени укрепить контроль над российским нефтегазовым сектором, но западные компании уходят вместе со своими компетенциями, а удалось ли России наработать собственные компетенции пока не до конца понятно.