Хочу в девяностые, назад к бандитам.
Все дальше в прошлое уходят от нас 90-е годы.
Становится историей эпоха, которая кардинально изменила жизнь нашей страны. Все более отчетливые очертания приобретает образ времени. Что-то стремительно забывается, что-то, наоборот, высвечивается более ярко. В результате формируется стереотипический портрет времени. Впрочем, 90-е в этом плане не уникальны, так происходит всегда.
И, тем не менее, есть в этой истории нечто, вызывающее удивление.
Это нечто – ностальгия по «лихим» 90-м.
Совсем недавно казалось, что 90-е запомнятся как эпоха безвременья, темное и беспросветное время упадка и деградации. Этот мрачный образ возник спонтанно, но очень скоро был подхвачен и растиражирован официальной пропагандой.
«Катастрофический» имидж оказался чрезвычайно удобен для создания, на контрасте, образа «тучных 2000-х».
«В 90-е страна оказалась на грани, распада, в 2000-е вновь окрепла и поднялась с колен». «В 90-е большинство населения было ввергнуто в нищету, а в 2000-е вернулось к нормальной, обеспеченной жизни». «В 90-е – разгул бандитизма, в 2000-е – порядок и стабильность».
Идеологам путинского режима даже не надо было предпринимать особых усилий, для того чтобы внедрить эти стереотипы. 90-е оставили по себе настолько дурную память, что народ вполне искренне считал, что последнее десятилетие двадцатого века было одним из самых мрачных периодов в истории России.
Тем более удивительно видеть сейчас, по прошествии всего нескольких лет, что «катастрофический» образ постепенно уходит в прошлое точно так же как и сами «лихие 90-е».
На смену ему приходит тихая, а иногда даже очень бурная ностальгия.
Кто ностальгирует и почему?
Согласно официальной модели «лихие 90-е» vs «стабильные 2000-е», о «пропащем» десятилетии могут жалеть только бывшие члены криминальных структур, ностальгирующие по бандитской вольнице, бывшие олигархи, с грустью вспоминающие времена «семибанкирщины», ну и прочие немногочисленные антисоциальные личности.
Однако ряд социологических исследований, проведенных совсем недавно, во второй половине 2009 и в начале 2010 показывают, что круг ностальгирующих людей гораздо шире.
Помимо бандитов и олигархов с теплотой вспоминают о 90-х многие предприниматели.
Оказывается, что для тех, кто начинал свое дело в тот непростой период, 90-е стали не только и не столько временем упадка, сколько, наоборот, подъема, временем напряжения всех сил, временем первых серьезных успехов. Точно также люди ностальгируют по своей молодости. Но 90-е годы как раз и были временем молодости российского бизнеса.
Тогда не было еще четких правил, не было маркетинговых стратегий, клиентских баз, сетевых супермаркетов, потребительских сегментов и прочих атрибутов цивилизованного бизнес сообщества.
Зато была свобода творчества, была бешеная энергия, задор, романтика, которая заставляла людей работать по 20 часов в сутки без выходных и отпусков. Тогда была реальная возможность воплотить извечную российскую мечту – подняться «из грязи в князи». Да и много было людей вокруг, которые поднимались. Конечно, тех, кто наоборот, стремительно скатывался по социальной лестнице вниз, было намного больше, но о них то как раз не думали. А собственные успехи на фоне общих неудач воспринимались еще острее, еще сладостнее.
Сегодня те, кто пришел в коммерцию в начале 90-х, устроены достаточно неплохо.
Да, лишь единицы стали по-настоящему богатыми людьми, но большинство все же сохранило свое небольшое дело. Теперь уже нет необходимости прилагать сверх-усилия для того, чтобы держаться на плаву. Отлаженный бизнес не требует активного участия владельца, зато приносит стабильный доход. Вроде бы, живи да радуйся. Но нет, многие предприниматели тоскуют по временам «дикого капитализма».
Монополизация рынка крупными корпорациями лишила малый и средний бизнес перспективы.
Сегодня уже практически невозможно представить себе небольшую компанию, которая бы за несколько лет выросла до федерального уровня. Все наиболее доходные сегменты рынка давным-давно поделены. Что же касается «инновационных» отраслей, то, во-первых, их очень немного, а во-вторых, все перспективные старт-ап’ы на корню скупаются все теми же крупными корпорациями.
Помимо ветеранов российского бизнеса, которым «тучные 2000-е» принесли стабильность и достаток, но лишили заветной мечты, по 90-м тоскуют и более молодые люди.
Многочисленная армия «офисного планктона» переживает, что опоздала к «шапочному разбору». В начале 90-х годов нынешние менеджеры среднего звена в большинстве своем еще учились в школе или на первых курсах института. «Золотое время», когда огромные состояния делались из ничего и за очень короткое время прошло мимо них. «Это был шанс, который выпадает раз в жизни, да и то не всем, и мы, в силу возраста, просто не успели им воспользоваться».
И не важно, что многие участники «дикой приватизации» сложили головы в криминальных разборках.
Не важно, что тем, кто выжил и поднялся, пришлось пожертвовать очень многим (в первую очередь свободным временем, которое современный «офисный планктон» чрезвычайно ценит). Трудности, как мы еще раз убеждаемся, забываются очень быстро. Все что остается – это красивая история о романтической эпохе первоначального накопления капитала, когда возможности были безграничны и любой толковый человек мог стать миллионером.
Дело, однако, не только в особенностях человеческого сознания.
Чрезмерная идеализация и романтизация прошлого – это верный признак того, что с настоящим не все в порядке. Рождение мифа о неограниченных возможностях в 90-е годы – это реакция на сужение возможностей в 2000-е. По мнению представителей современного «офисного планктона» работа, даже очень напряженная, совершенно не гарантирует продвижения по социальной лестнице. Можно сколь угодно много работать, но если у тебя нет поддержки влиятельных родственников, выше уровня менеджера среднего звена не заберешься. Еще хуже ситуация с открытием собственного дела. Без начального капитала и связей – нечего и пытаться. А раз так, то остается только ностальгировать по времени неограниченных возможностей и, в пику официальной пропаганде, выстраивать образ «романтических» и «прекрасных» 90-х.
Еще одна группа, которая весьма позитивно оценивает 90-е годы – либеральная интеллигенция.
Эти люди, конечно, не забыли как вынуждены были работать на нескольких работах за копейки, признают, что с материальной точки зрения сегодня устроены гораздо лучше. Однако, ведь не только в деньгах дело. В 90- е была свобода творчества, которой, увы, сегодня нет. И проблема не только в ужесточении политического режима. Многие представители этой группы признают, что по большому счету режим не очень то и суров. Проблема в том, что само общество как-то «окуклилось» за последние десять-пятнадцать лет. Исчез интерес ко всему кроме потребления. В 90-е годы люди были намного беднее, но активнее. Сегодня – нет уж тех энтузиастов всего нового и необычного, а есть обыватели, которым кроме еженедельных походов по магазинам и развлекательных шоу по ТВ ничего больше не надо.
«Либеральная» ностальгия вполне понятна.
С одной стороны, очевидно, что общество действительно сильно изменилось, стало более пассивным, приземленным. С другой стороны, изменился и социальный статус самой либеральной интеллигенции. Если в 90-е годы эти люди чувствовали себя сопричастными историческому процессу и были в центре общественного внимания, то сегодня оказались в изоляции.
Однако самая интересная пертурбация происходит в сознании обычных людей, тех самых обывателей, которые в 90-е годы оказались на грани физического выживания.
Они, конечно, не забыли ни стремительного обнищания, ни разгула преступности, ни прочих выразительных примет эпохи. Они, по-прежнему, считают, что 90-е – это мрачное, жестокое десятилетие. Однако к черным краскам стали постепенно примешиваться и более светлые, ностальгические тона.
«Да, время было жесткое, даже жесткое, но в то же время и интересное. Постоянно что-то новое появлялось. Постоянно что-то происходило. А теперь такое ощущение, что опять застой настал».
Жизнь была полна событиями, далеко не всегда приятными, но кто сказал, что человек для счастья требуются только положительные эмоции? Ощущение счастья, удовлетворения от жизни дает контраст положительного и отрицательного. А таких контрастов в 90-е было очень много. Да, обнищали. Оказались на краю гибели, но ведь выкарабкались же, сумели выбраться из, казалось бы, катастрофической ситуации. Сегодня многие наши сограждане с гордостью вспоминают, какие только ухищрения они не придумывали, чтобы свести концы с концами.
90-е годы – это время первых потребительских радостей, пришедших к нам с запада.
Это время когда на рынке впервые появились шоколадные батончики, ликер Amaretto, итальянские спагетти, японские телевизоры, немецкие автомобили. Это время когда впервые в массовом порядке наши люди поехали за границу. Сейчас все это уже приелось, потеряло прелесть новизны. Кого теперь удивишь батончиками Snickers или Mars? Только подростки их едят. А ведь в начале 90-х торжественно покупали один Mars на всю семью и ножом разрезали, чтобы каждому досталось. Сегодня, никто из знакомых уже не скажет - «вау, круто» - слушая рассказ человека, вернувшегося из Антальи. Теперь там ежегодно отдыхает несколько миллионов наших соотечественников. А всего лишь 15 лет назад такая поездка была очень даже в диковинку.
Изменение образа «лихих» 90-х с однозначно негативного, на противоречивы и даже, во многом, позитивный весьма симптоматично и может иметь далеко идущие последствия.
Ностальгия – это только на первый взгляд безобидное личное переживание. Достаточно часто коллективная ностальгия по прошлому становилась мощным фактором политической борьбы. Например, именно ностальгия по стабильным советским временам очень быстро вернула коммунистов в большую политику в странах Восточной Европы, а кое-где даже позволила им прийти к власти.
Еще совсем недавно путинская стабилизация воспринималась подавляющим большинством населения как безусловное благо, как возрождение страны после тяжелого периода «бандитского лихолетья».
Чтобы не говорила оппозиция о зажиме свободы слова, о коррупции и государственной политике, ведущей в тупик, для большинства людей «в 2000-е были все равно лучше, чем в 90-е». Это убеждение обеспечивало путинскому правительству надежную поддержку, а либеральной оппозиции – надежную изоляцию (все помнили времена, когда либералы были у власти и не хотели их повторения).
Сейчас ситуация начинает постепенно меняться.
Переоценка эпохи 90-х неизбежно повлечет за собой и переоценку 2000-х. А это, в свою очередь будет способствовать размыванию социальной базы нынешнего режима и росту популярности демократической оппозиции.
