Все наши текущие беды в экономике – от плохих советов экономистов: они сами не понимают, что происходит с мировой экономикой, и путают общественность. Почему так происходит и что с этим делать – профессор инженерного факультета и института по изучению окружающей среды Университета в Торонто Виллем Вандербург.
Глобальный экономический кризис разделил экспертов на два лагеря. Одни доказывают, что сегодняшние проблемы вызваны сменой экономических циклов, другие – структурными проблемами. Профессор инженерного факультета и института по изучению окружающей среды Университета в Торонто, доктор технических наук Виллем Вандербург принадлежит ко второму лагерю. В последнем номере журнала «Bulletin of Science, Technology & Society» (№4, Том 29) он доказывает, что корни текущего кризиса лежат в области контроля и распространения знаний о том, как и куда должны развиваться мировые хозяйства.
Антиэкономики
«Неудобная правда об экономическом кризисе» (Inconvenient Truths about Crisis) состоит, по мнению автора, в следующем. В течение последней половины XX века развитые экономики мира трансформировались в «антиэкономики», для которых характерно вытягивание богатств из мирового хозяйства, а не их создание. «Такое изменение происходит в том случае, если издержки, понесенные при производстве благ, возрастают в такой мере, что чистая прибыль от их продажи убывает». Это некогда гипотетическое утверждение, утверждает Вандербург, стало нашей реальностью.
При выработке госполитики или принятии решения частной фирмой, в наши дни большую роль играет знание специалистов: как и куда инвестировать сбережения, где и за какую сумму нужно возводить заводы, нужно или не нужно помогать бедным слоям населения и в какой мере и т.п. При этом все возрастающая специализация интеллектуального и физического труда порождает огромное количество экспертов. Они собираются в узкие профессиональные группы, которые осознанно и неосознанно несут ответственность за изменение социальной и экономической жизни на всей планете.
Но их знание никогда не может быть полным, т.к. человек не может знать всего, напоминает директор Центра технологического и социального развития при Университете в Торонто Вандербург прописную истину. Но, несмотря на это, жизнь теперь устроена так, что эксперт в узкой области берется или ему поручают задачу усовершенствования существующего мира. Из-за таких разрывов в знании происходят экономические и социальные кризисы.
Ограниченное знание
У этого знания, которое используют специалисты для выработки рекомендаций и политик, имеются общие особенности. На «микроуровне» такое знание загоняет в ловушку самих специалистов, которые вынуждены следовать канонам и, по выражению Виллема Вандербурга, «утраивать абстракции»: «Ни один эксперт в мире не знает, что является самым желательным и наилучшим для человека как такового, его общественной жизни и биосферы, в которой он живет. Поэтому «лучший» вариант зачастую определяется как отношение между алкаемым результатом и теми усилиями, которые нужно затратить при его достижении». Поэтому в арсенале экспертов-экономистов находятся такие категории как «эффективность», «производительность», «прибыльность, «уровень» ВВП, которыми они только и оперируют. Но не все измеряется в процентах ВВП.
Другая характеристика такого знания заключается в том, что прорывные идеи и решения не находят воплощение, т.к. их поиск должен лежать за рамками и условностями своего профессионального круга. Но кто позволит нарушить установленные нормы выработки экспертного знания?
Вильем Вандербург приводит пример: проблема пробок в больших городах обычно решается путем оптимизации существующей транспортной системы, строительства дополнительных дорожных развязок, ограничения въезда в деловые районы мегаполисов. «Однако настоящее решение этой проблемы может лежать в сокращении самой потребности в передвижении», – отмечает профессор Университета в Торонто.
В итоге технократический подход к решению проблем, получивший самое широкое распространение, не дает положительного результата, поскольку зачастую для подлинного их разрешении нужны решения, выходящие за рамки стандартного набора рецептов в данной области. К примеру, эксперты, представляющие различные дисциплины и науки, по разному дадут ответ на вопрос о том, почему в некой колумбийской деревушке люди голодают.
Диетологи проведут инспекцию всех растений, произрастающих в округе, и предложат им высаживать только те культуры, которые дают наибольшую и лучшую урожайность, рассуждает канадский профессор. Экономист укажет на недостаток ресурсов, которыми располагают жители деревушки, и укажет им на то, что поселению следует развивать производство, а также посылать своих жителей в населенные города, чтобы те находили работу и пересылали деньги в деревню. Агроном станет учить новым производственным техникам обработки почвы. Ученый-политолог укажет на то, что голод этих людей вызван отсутствием у них какого-либо политического голоса в округе или стране, поэтому никакие решения не дадут результата, пока жители богом забытой деревушки в Колумбии не вступят в политическую жизнь. «Каждый из этих экспертов предлагает те решения, которые корреспондируются с его или ее специальностью, а также его личным опытом и бэкраундом». Специалист имеет ответ на поставленную задачу, но он не понимает, в чем состоит проблема на самом деле, заключает Вандербург.
Экономизм поперек горла
Техническое и экономическое развитие стран зависит теперь от того корпуса знания, которое воспроизводят эксперты. Главным образом, экономисты всех мастей. Но «экономизм» при решении социальных и природных проблем, доминирующий последние полвека, приводит к неутешительным результатам. Почему?
Потому что роль и назначение рынка как некой реальности за это время сильно изменилось. На глобальном уровне рынок подчинен логике производства денег из денег без обязательной реальной экономической активности его агентов. Так на товарных и финансовых рынках появляются «пузыри».
Другой упрек канадского ученого состоит в том, что экономисты-ученые забыли о природе тех явлений, которые они берутся описывать и прогнозировать. Еще сто лет тому назад, ни один экономист не мог сказать, что он понимает, как работает экономика, без учета других сфер общественной жизни: «Экономические феномены связаны с огромным числом других явлений, которые лежат в области человеческой индивидуальной и общественной жизни».
Успевает ли экономическое знание за этими переменами? Автор статьи испытывает сомнения. «Во истину, это самые темные времена для экономической науки, если мы еще до сих пор можем ее называть наукой», – подытоживает доктор технических наук из Университета в Торонто.
