Если искать какой-то водораздел между «жирными» годами и нынешней эпохой, то это, конечно, мечеловская речь Владимира Путина. Главный урок, извлеченный за прошедший год из этой речи, заключается в том, что никаких уроков не извлечено.
С чего начинается кризис? Можно, конечно, вести отсчет с прошлогоднего сентябрьского обрушения акций. Или с октябрьского банковского кризиса. Или даже с ноября – когда стартовала плавная девальвация. Но гораздо очевиднее именно прошлогодний июль.
Российский промышленный индекс рос до июня 2008-го включительно, после чего начал понемногу снижаться. Мировые цены на нефть прошли через максимум чуть позже, во второй декаде июля, и тоже пошли вниз, сначала потихоньку. Земля уже вздрагивала под ногами, и эти вздрагивания улавливались наверху.
Принято считать, будто наши первые лица не предвидели кризис. Они сами так говорили, упрекая иностранных коллег в сокрытии от них трудностей в западных экономиках. Но на самом деле начальство и без того чувствовало приближение чего-то недоброго, хотя и не знало, какими словами это выразить.
Подходящие слова нашлись 24 июля 2008 года на нижегородском металлургическом совещании. Многие ли помнят сегодня, что дословно сказал там Путин в своей коротенькой мечеловской речи? Немногие. Но многие ли запомнили, какие слова произнес Черчилль в фултонской своей речи? Тоже ведь мало кто. Но все знают, что после нее началась холодная война. А после мечеловской речи у нас настала эпоха кризиса. Он уже созрел и таился где-то в глубинах, и речь премьера вывела его наружу – в виде биржевой паники, эвакуации капиталов и гаданий на тему: начинается ли второе дело ЮКОСа? Второго дела ЮКОСа как раз и не случилось. Потому что первое дело ЮКОСа произошло в начале жирных лет, а мечеловский скандал состоялся на самом старте лет худых, и у него была уже другая логика.
Вспомним все-таки, о чем был спор. Началось с того, что хозяин металлургического гиганта миллиардер Игорь Зюзин грубо нарушил этикет: не пришел на упомянутое совещание. Но ни огорчения, ни возбуждения не заметно было на лице премьер-министра. Только суровая грусть: «…Вдруг заболел. А между тем известно, что компания продавала сырье за границу по ценам в два раза ниже внутренних… А маржа где? В виде налогов для государства?… Игорь Владимирович должен как можно быстрее поправиться. Иначе к нему доктора придется послать и зачистить все эти проблемы…» Когда акции, и не только мечеловские, полетели вниз, хор увещевающих голосов принялся доказывать, что получилось нехорошо. Но Путин был неумолим. И несколько дней спустя, собрав правительство, подтвердил, что своих требований не отменит.
Ошибок у «Мечела» было, как видим, две: во-первых, непочтительность, а во-вторых, попытка вести себя на рыночный манер, самостоятельно назначая цены на собственную продукцию. В отличие от большинства коллег, хозяева «Мечела» уклонялись от заключения долгосрочных соглашений о размерах поставок и о ценах с опекаемыми властями монополистами. «Мечел» признал ошибки и выполнил предписания, за что и был пощажен – уплатил посильный штраф и ныне благополучно продолжает существовать. Насколько, разумеется, можно назвать благополучным существование в эпоху кризиса.
Сомневаюсь, что сам Путин видел в своих наставлениях произвол или ошибочное экономическое решение, или, допустим, лоббирование чьих-то интересов. Скорее – укрепление дисциплины и сплочение рядов в трудные времена, наступление которых он уже ощущал. Ведь именно понимание того, что времена трудные, принесло то бережное по-своему отношение к кадрам, которое вошло буквально в обычай в нынешнем кризисном году. В отличие от юкосовской эпохи, шанс на исправление дается провинившимся сравнительно легко. Надо только понять свой маневр. Точнее, маневр, диктуемый сверху. А то, что ручное управление – идеальная в глазах премьера антикризисная политика, иллюстрируется многократным повторением мечеловских ситуаций за все тот же прошедший год.
Абсолютно «мечеловской» была выволочка Дерипаски в Пикалеве, после которой тот смиренно исполнил бессмысленный с хозяйственной точки зрения приказ (впрочем, за казенный счет). «Мечеловскими» были и недавние ценовые указания в стенах супермаркета.
Вполне в «мечеловском» духе развивается и история с Черкизовским рынком. Только в жестком варианте. Но в данном случае это и понятно. Слишком уж радикально отошел от этикета Тельман Исмаилов со своей турецкой презентацией и провоцирующим выбором гостей. И слишком уж радикально расходятся интересы, которые столкнулись.
Поэтому показательная порка, в отличие от прочих, не закончилась на первом действии. Не закончилась она, впрочем, и на втором – из-за появления на сцене новых действующих лиц, официальных китайских посланцев. Которым при некотором желании вполне по силам устроить на этой же площадке показательную защиту уже собственных интересов. Если, конечно, сочтут, что время подошло.
Ну а в совокупности своей хозяйственные действия мечеловского образца просто-таки опровергают мысль Пушкина, что «опыт – сын ошибок трудных». Каждое такое действие ложится на экономику и нравы тяжким бременем, а опыт все не приходит и не приходит. Будем считать, что одного года мало.
