Разумеется, России есть смысл с ОПЕК поторговаться. В последнее десятилетие она естественным путем (точнее, из-за экономического кризиса) сократила добычу на 120 млн. т/год, и на этом кое-кто неплохо заработал. Кроме того, в отличие от стран ОПЕК, у нас есть долгосрочные экспортные контракты, льготы по экспорту для совместных предприятий. Если их строго соблюдать, прочие производители окажутся в явно худших условиях, а если нарушить ? рискуешь окончательно потерять репутацию для инвесторов.
Самое сложное ? выработать правила игры на нефтяном рынке. Они должны включать: а) порядок определения экспортных квот для стран-экспортеров, б) меры контроля за соблюдением обязательств, в) меры противодействия для неприсоединившихся. Дискуссии об этом могут длиться несколько лет. Но стратегические интересы у стран-экспортеров одинаковы, поэтому весьма вероятно, что рано или поздно им удастся договориться и стабилизировать мировую цену нефти на достойном уровне.
Гром прогремел, когда вслед за спадом мировых цен обрушились внутренние, российские. И не на 25-30 %, а в добрые 2-3 раза, достигнув уровня 900-1100 руб/т, что соответствует минимальной доходности. То есть ниже опускаться ценам уже некуда, придется ограничивать добычу.
Строго говоря, такой поворот событий можно было предугадать. Ибо в прошлом году добыча нефти в стране выросла на 7 %, а потребление нефтепродуктов существенно от нее отстало. Стоило чуть прикрыть экспортную форточку, и нефтяные компании начали задыхаться в тесном пространстве. Впрочем, самочувствие у них разное.
Меньше других пострадают крупные компании с развитой структурой нефтепереработки и экспорта нефтепродуктов. Это ЛУКойл, Славнефть, Татнефть и Башнефть. В отличие от нефти, цены на бензин и дизтопливо снизились всего лишь на 10-20 %, а в некоторых регионах крупным монополистам удалось даже сохранить их на прежнем уровне. Кроме того, экспорт бензина не ограничен и, хотя высочайшим качеством российский бензин не страдает, но в ближнем зарубежье к нему привыкли. Эти компании смогут компенсировать снижение рентабельности добычи нефти ростом доходов от ее переработки.
Труднее придется другой группе компаний, в которую входят ТНК, ?Сургутнефтегаз?, ?Сибнефть?, а также СИДАНКО и, в какой-то степени, ЮКОС. Их добывные возможности значительно превосходят мощности переработки, и потери в стоимости нефти на внутреннем рынке будут для них весьма чувствительными. Эти компании будут вынуждены сокращать затраты, объемы буровых работ и капитального строительства.
Хуже всего придется малым нефтяным предприятиям, производящим ежегодно менее 1 млн. т нефти. При отсутствии льготной экспортной квоты им предстоит урезать свои бюджеты более, чем в два раза. Из-за недостатка средств некоторые из них станут легкой добычей для хищников, промышляющих на нефтяном рынке.
Можно с уверенностью заключить, что процесс рыночных преобразований в российской нефтедобывающей промышленности достиг первого промежуточного финиша. Мы получили самый настоящий ?дикий? рынок с его типичными взлетами и падениями, когда регулирование цен осуществляется исключительно спросом и предложением. Боюсь, что радости от этого не испытывают даже самые оптимистичные либеральные реформаторы. Теперь самое время подумать о том, как эту рыночную стихию обуздать, в смысле ? направить в более стабильное русло.
,
Российское государство очень заинтересовано в стабилизации цен на нефть как внутри страны, так и за ее пределами. Ибо стабильные цены ? это высокие налоговые поступления и стабильные ежегодные бюджеты. А для России сейчас нет ничего важнее, чем сохранение хотя бы относительной стабильности. Неустойчивость нынешней ситуации в том, что огромный разрыв между внутренней и экспортной ценой долго существовать не может. Ибо соблазн погреть руки на такой разнице настолько велик, что нефть правдами или неправдами, с помощью липовых квот или откровенной контрабандой (например, под видом мазута) будет утекать за границу. А поскольку львиная часть доходов от таких операций достанется теневому бизнесу, государству придется вмешаться и предпринять меры к преодолению кризиса. Возможности для этого у него имеются, но задействовать их в короткий срок вряд ли удастся.
В первую очередь, нужно подумать об изменении отечественной системы подсчета запасов, приближении ее к общему в мире подходу. Ибо у нас пока запасами считается вся нефть, которую можно извлечь из недр, а за рубежом ? та, добыча которой не только технически возможна, но и прибыльна. Количество извлекаемых запасов нефти там напрямую увязывается с уровнем мировых цен, вычисленных на базе долгосрочного прогноза (сейчас эта цена составляет $18 за баррель).
Российская же система учета запасов порождает совершенно тупиковые ситуации. Приведу лишь один пример. Крупное нефтяное месторождение в Сибири содержит частично изолированный блок с извлекаемыми запасами более 40 млн. т, в котором средний дебит скважин составляет 2 т/сут. Согласно лицензионному соглашению нефтяная компания обязана вводить его в эксплуатацию, но желающие работать себе в убыток, как в добрые советские времена, в России уже перевелись. Поэтому владелец лицензии вместе с проектным институтом три года ломают головы, как сохранить статус-кво, не рискуя потерять лицензию на все месторождение. Пока успех им приносит тактика проволочек, но законного решения нет и в перспективе не видно.
А ведь чего проще для государства ? вернуть злополучный блок в нераспределенный фонд недр и подождать, пока технический прогресс либо возросший спрос сделают добычу рентабельной. Вот тогда это и будут реальные нефтяные запасы, которыми можно оперировать при регулировании нефтяного рынка.
Другой блок проблем ? контроль за технологией разработки нефтегазовых месторождений. Для этого существует у нас Центральная комиссия по разработке при Минтопэнерго и территориальные комиссии в основных нефтедобывающих районах. Эти комиссии более или менее регулярно рассматривают проекты разработки месторождений, утверждают уровни отборов нефти, которые затем с завидным постоянством нарушаются нефтяными компаниями. Правда, уже имеются прецеденты изъятия лицензий в связи с полным игнорированием проектных документов, но они касаются лишь малых месторождений с запасами не более 5 млн. т.
А ведь в США подобная же система контроля действует очень жестко. Агентство по минеральным правам ежегодно вместе с нефтяной компанией рассматривает ход разработки каждого месторождения, и упаси Вас Бог превысить запланированные отборы, потому что далеко не всегда удастся отделаться крупным штрафом. Контроль за разработкой является очень действенным рычагом государственного регулирования нефтяного рынка; рано или поздно России придется этот инструмент привести в рабочее состояние.
Третья группа проблем ? цивилизованное ограничение экспорта нефти. Еще 5-7 лет назад в этой области царил такой произвол, что крупные партии нефти экспортировались через подставные фирмы преступными группировками. Сейчас этого нет, но система выдачи экспортных квот до сих пор является тайной за семью печатями.
Лучший механизм ограничения экспорта, не ущемляющий напрямую интересов нефтяных компаний ? это постепенное сокращение выдачи новых лицензий. В идеале они должны выдаваться в таком количестве, чтобы компенсировать сокращение добычи на старых месторождениях и ожидаемое увеличение спроса. В этом вопросе правительству будет очень полезно создать механизм диалога с нефтяными компаниями; инструментом такого диалога мог бы стать Союз нефтепромышленников, но он пока в этой сфере себя особо не проявляет.
Предстоящие меры по регулированию нефтяного рынка сильно отдают душком плановой советской экономики, и поэтому отношение к ним поначалу будет настороженное. Но вспомним, что советский Миннефтепром, решая те же задачи, уверенно вышел по добыче нефти на первое место в мире. Сейчас наступает время, когда остро необходимо сочетание плановых и рыночных механизмов. Оно и понятно: рынок должен беспрепятственно формировать цену бензина на заправочных станциях, а государству пристало в плановом порядке регулировать освоение своих нефтяных ресурсов, косвенно воздействуя этим на цену нефти и бензина.
,Может быть, и зреют в недрах Минтопэнерго те или другие планы регулирования нефтяного рынка, но пока его представители лишь выражают свою глубокую озабоченность. Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Стоит подумать, как может дальше развиваться ситуация после первого кризиса перепроизводства на диком нефтяном рынке.
Сценарий первый, умеренно-пессимистический. Весьма вероятно, что первый этап переговоров России с ОПЕК не принесет результатов. В ожидании ежегодного летнего повышения спроса на бензин заинтересованные стороны обменяются взаимными упреками и в сердцах откроют задвижки своим нефтяным потокам. В результате мировая цена нефти снизится до $11-$12 за баррель. Рост российского экспорта в какой-то степени сократит предложение нефти на внутреннем рынке и стабилизирует цены на уровне примерно 1800 руб/т.
К осени текущего года нефтяной рынок окажется в состоянии стагнации. Резко уменьшится поток инвестиций в разведку и добычу нефти. Часть изрядно сократившихся доходов нефтяные компании постараются вложить в модернизацию нефтеперерабатывающих заводов и зарубежные проекты. В условиях дефицита средств немало предприятий поменяют своих хозяев. И лишь к весне 2004 г. возросший спрос на нефтепродукты потянет за собой цены; рыночная стихия начнет свой новый виток.
Вот тогда-то и настанет время для новых переговоров стран-экспортеров; понесенные финансовые потери располагают к взаимопониманию. Стоит отметить, что за этот период Россия может прирастить добычу на 20-25 % и в переговорах с ОПЕК займет более выгодную позицию.
Сценарий второй, приятный, но маловероятный. Ведущие производители нефти все же договорятся об ограничении экспорта. Сам факт такой договоренности (даже если она не будет тщательно соблюдаться) вызовет повышение мировых цен до $ 22-$24 за баррель. Но правительству придется принять демонстративные меры к ограничению экспортных квот.
Процесс этот будет сопровождаться ожесточенной подковерной борьбой нефтяных компаний за расширение экспортных возможностей. Ибо возникает наиболее благоприятная для чиновников ситуация: игра без правил, когда на кону сотни миллионов долларов. Не исключены наезды обиженных на влиятельных чиновников путем выброса компромата в прессе, кадровые перемены в правительственных департаментах.
Чтобы ослабить пресс производителей, федеральные контрольные органы активизируют работу по изъятию лицензий у мелких предприятий за превышение лицензионных соглашений по уровням добычи нефти. Для профилактики будут проводиться строгие проверки и на крупных месторождениях ведущих компаний. В результате рост добычи приостановится, внутренняя цена к весне будущего года подрастает до 2800-3000 руб/т.
Структура потока инвестиций несколько изменится. Помимо вложений в нефтепереработку и заграничные проекты, изрядная часть средств будет направлена в реконструкцию действующих месторождений, где имеются резервы лицензионной добычи нефти. Возможно, будут возобновлены даже проекты повышения нефтеотдачи пластов, заброшенные 12-15 лет назад. В условиях ограниченной выдачи новых лицензий и высоких цен усилится конкуренция на аукционах, а, значит, и размеры бонусов, поступающих в казну государства.
Невооруженным глазом видно, что для государства второй сценарий весьма и весьма выгоден. По большому счету, он приносит больше доходов и нефтяному бизнесу. Чтобы реализовать его, нужны твердая рука и добрая воля.
Твердая рука в России, похоже, уже имеется, а вот с доброй волей могут возникнуть проблемы. Но мы народ тертый, ко всему привычный, и, главное, твердо знаем, что за черной полосой рано или поздно последует белая. Так что новым кризисом пугать нас не надо: дефицит пережили, а изобилие, тем более, переживем.
Автор: Александр Хуршудов, к.т.н., член-корр. МАНЭБ, директор Института природопользования, г. Нижневартовск
