О разнице между работой губернатора и министра, борьбе с коррупцией, национальном проекте «Экология», об экспорте леса в Китай, а также об осторожности в освоении арктического шельфа в интервью министра природных ресурсов и экологии РФ Д. Кобылкина.
ИА Neftegaz.RU. О разнице между работой губернатора и министра, борьбе с коррупцией, национальном проекте «Экология», об экспорте леса в Китай, а также об осторожности в освоении арктического шельфа в интервью министра природных ресурсов и экологии РФ Д. Кобылкина, опубликованном в газете Ведомости.
О разнице между работой губернатора и министра
Маховик реализации, например, нацпроекта связан с огромным количеством согласований Минэкономразвития, Минфина, других федеральных агентств и ведомств, Минюста.
Это продолжительный процесс.
Я так не привык.
У меня, когда работал губернатором, все гораздо быстрее решалось.
Не нужно было писать какие-то письменные поручения, достаточно было снять трубку и решить вопрос.
<...> Год назад, когда оценил масштаб задач, которые предстоит решить, стало страшновато.
Но я не привык отступать и решил сложное разбить на простое, а потом создать управляемое и регулируемое сложное.
Сейчас уже не вижу ни одной задачи, с которой мы не могли бы справиться.
Все они сложные, но подъемные.
О борьбе с коррупцией
Я пришел и сказал: «Неприкасаемых у нас не будет».
Мне говорят: «Это же имиджевые потери для министерства».
Но я за это не переживаю.
Мы сами находим червоточины в системе и вскрываем – это нормально.
Думаю, мы почистим воздух и в этом плане.
Об экспорте леса в Китай
Они приезжают, покупают лес, а нам разгребать завалы. Китай должен четко понимать, что если они не подключатся к решению этой проблемы, то у нас не будет другого варианта, кроме как запретить экспорт леса полностью.
<...> Я предлагаю Китаю совместно с нами, на нашей территории, вдоль границы построить селекционно-семеноводческие комплексы и высаживать лесопосадочный материал.
Чтобы восстановить для наших детей и внуков то, что вырубили «черные лесорубы».
О нацпроекте «Экология»
Для меня как для бывшего губернатора указ президента [о нацпроектах] – великая радость.
Я жил сам так: несмотря на то что бюджет формируется на три года, ставил себе задачу на пять лет, а то и на 10.
Но не все еще умеют так работать.
Мало субъектов работало в проектных командах, их можно по пальцам пересчитать – это регионы-доноры: Москва, Татарстан, Санкт-Петербург, ЯНАО, ХМАО.
Сейчас год становления на рельсы и разгона локомотива. Нам все говорили, что не надо целевые показатели ставить на этот год. А мы, наоборот, поставили – и амбициозные.
Например, по ликвидации накопленного ущерба от полигонов промышленных отходов – «Белое море», «Игумново», «Черная дыра».
И мы решим в этом году эти задачи.
Всего более 40 объектов рекультивируем в этом году, и половина из них – особо опасные объекты».
О новом варианте социальной ответственности для бизнеса
Если за лесом не ухаживать и не вывозить бурелом, то рано или поздно упавшее дерево превратится, по существу, в порох.
Будет достаточно молнии в засушливый период, ветра даже, чтобы возник огонь.
С каждым годом эти факторы вызывают все больше и больше пожаров.
Это предотвратить непросто – территория огромная, хотя от общей площади лесного фонда пожары захватили 0,3%.
<...> У нас есть компании, которые при производстве алюминия, добыче угля или при плавке металла создают углеродный след.
Но есть лес, который нужно мониторить и тушить при необходимости, восстанавливать.
Есть разработка: разбить лес на секторы и закрепить ответственность за сохранность леса на конкретном секторе за конкретной компанией, производство которой оставляет углеродный след: этот сектор, например, компании СУЭК, другой – ММК» <...> мы вводим новые возможности компенсировать вред [для компаний, загрязняющих воздух].
О мусорной реформе и мужестве Путина
Я никогда не верил в волшебников, которые взмахнут палочкой и смогут пройти за год тот путь, который страны, например, Европы проходили за 40-50 лет.
Это невозможно, и надо просто это понять.
Я поражен мужеством нашего президента [Владимира Путина], который решился на эту реформу. Она несколько лет откладывалась, и все-таки было решено на нее пойти.
Потому что президент, как никто другой, имеет информацию о том, что огромное количество полигонов уже не в состоянии принимать отходы, потому что трубы дренажной системы и дегазации не выдерживают – их может раздавить, и внутри образуется просто реактор из отходов.
<...> нужно создать новую инфраструктуру.
Не могли мы уже сказать: давайте четыре года будем строить новые полигоны, а потом начнем реформу.
Наверное, это идеальный вариант, если бы мы сначала построили все необходимое – полигоны, сортировку, заводы по переработке – за государственный счет.
Но у нас бы просто не хватило денег.
Поэтому другого варианта у страны просто нет.
Об осторожности в освоении арктического шельфа
Я бы вообще не ставил разработку арктических запасов во главу угла.
У нас вся инфраструктура нефтегазовая построена в традиционных местах.
Нам нужно думать над коэффициентом извлечения нефти из пластов.
Нам надо подключать мозги – науку, делать НИОКР.
И тогда у нас будут минимизированы затраты в Татарстане, Башкирии, на Кавказе, в Самарской области.
<...> Вы же помните, какие крики были по поводу сланцевой нефти, сланцевого газа – что это все опасно.
А сейчас очевидно, что технологии позволяют добывать даже в местах большого скопления людей. <...>
50 трлн [куб. м газа на шельфе] – это огромные запасы.
Приступать к их разработке сейчас не имеет смысла.
Через 10–15 лет у нас будут другие технологии.
И сейчас нам не нужно рвать когти и бежать туда, рискуя получить техногенную аварию просто потому, что нет технологий.
О семье
Жена здесь, дочка младшая тоже здесь – она кандидат в мастера спорта по фигурному катанию.
Постоянно моталась со сборной, в том числе за рубеж.
Я на дочку все больше смотрел: переживал, что она не приживется.
Для меня семья – это принципиально важный момент.
В Москве дочка в простую школу пошла.
Здесь спецшколы какие-то [советовали] – то газпромовская, то еще «Роснефть», везде какие-то школы с каким-то уклоном.
А у нас прямо недалеко, там, где живем, хорошая простая школа.
По английскому только взяли репетитора.
<...> Дочка вчера заглянула ко мне на работу, приехала посмотреть, где я провожу все свое время.
Она очень ответственная, и мы с ней друзья.
Сказала, что все здесь фундаментально, в целом одобрила, что много времени провожу в территориях, а не в четырех стенах.
Такая поддержка для меня важна не меньше поддержки коллег.
